Перевод главы из книги Мэтью Ричарда Шлимма «Непонятное Священное Писание. Борьба с Ветхим Заветом и его странностями». На русском языке публикуется впервые.
Подготовила студентка 1 курса Арина Полякова в рамках Студенческой конференции 26 мая 2022 года
Иллюстрация вверху: Якопо Бассано «Битва Самсона с филистимлянами», 1540 г.
В самом сердце христианской веры есть сильное напряжение. С одной стороны, церковь признает священную природу Ветхого Завета. Мы утверждаем, что это Слово Божье. Ветхий Завет составляет три четверти наших Библий.
В то же время Ветхий Завет черезвычайно странная книга. Это последнее, что мы ожидаем от Слова Божьего. Он остается иностранным, даже при переводе на английский язык. Он наполнен странными историями, законами и поэзией. (Смотри Странный, Незнакомый и Удивительный).
В самом начале читатели находят разговоры о происхождении мира, и это не имеет ничего общего с тем, что обнаружили современные ученые.
Как будто этого камня преткновения было недостаточно, в последующих главах изображены легендарные фигуры нашей веры, занимающиеся всевозможными грязными делами. У Авраама было несколько жен. Первое, что делает Моисей, став взрослым, — это убийство. Давид, предположительно величайший царь Израиля, на самом деле подлейший из политиков — тот, кто убил своего собственного друга после того, как переспал его с женой.
Даже если мы можем переварить распутство персонажей Ветхого Завета, мы сталкиваемся с новым набором проблем, когда сталкиваемся с насилием в Ветхом Завете. Война упоминается почти в каждой книге Ветхого Завета. Мы не можем избежать этого. Возможно, самым тревожным из всего этого является то, что Бог иногда повелевает израильтянам убивать все, что дышит. Почему церковь сохранила подобные писания в своей Библии?
Или, если обратиться к столь же распространенной проблеме, почему в Ветхом Завете так мало внимания уделяется женщинам? Почему некоторые тексты обесценивают женщин? Очевидно, что Ветхий Завет пришел из древней культуры, которая была предвзятой в пользу мужчин, но можем ли мы сказать что-нибудь положительное о Библии и женщинах?
Странность Ветхого Завета занимает центральное место в его сводах законов. Что нам делать с этими бесконечными списками правил и предписаний? Как вообще кто-то мог удержать их в голове? Зачем кому-то это нужно? Почему эти законы предписывают людям делать странные вещи, такие как приносить в жертву животных в месте поклонения? Почему Ветхий Завет запрещает свинину (включая бекон!), но разрешает людям есть саранчу?
Странный, Незнакомый и Удивительный.
В библейской истории есть что-то очень странное — что-то, что мы не можем свести к категориям нашего опыта, что-то, что не может быть приручено в нашем мире. В библейской истории есть ”скандальное», оскорбительное измерение (Бернхард У. Андерсон «Живое Слово Библии»)
Поскольку Библия, как мы признаем, является «живым словом живого Бога», она никоим образом не подчинится тем представлениям, которые мы бы хотели давать о ней. В этой книге есть что-то изначально незнакомое, и когда мы пытаемся переопределить из-за этого незнания мы находимся на опасной почве идолопоклонства (Уолтер Брейггеманн “Брейггеманн, Плашер и Блаунт: Трудности со Священным Писанием”)
Библия, по сути, удивительна во всех своих частях (Эллен Ф. Дэвис, «Чудесная глубина»)
Если читатели достаточно долго будут погружены в Ветхий Завет, они начнут замечать, что в одном тексте будет сказано нечто совершенно противоположное тому, что сказано в другом месте. Чтобы назвать один из многих возможных примеров, в некоторых отрывках говорится, что люди получают то, что они заслуживают в этой жизни (например, Втор. 28), в то время как другие тексты уверены, что нечестивые процветают, в то время как праведные страдают (например, Екклезиаст 8:14). Который из них верный? Как нам справиться с противоречиями Ветхого Завета?
Молитвы — еще одна странность в Ветхом Завете. Вместо того чтобы быть спокойными и собранными, люди, молящиеся в Ветхом Завете, проявляют свой самый яростный гнев по отношению к Богу. Они кричат в ярости на Творца, бросают оскорбления в адрес Бога, подвергают сомнению пути Господа и требуют, чтобы Бог делал свою работу. Кто осмеливается говорить со своим Создателем с такой враждебностью?
Еще более раздражающими являются тексты, в которых Бог говорит с враждебностью по отношению Израилю. Бог Ветхого Завета поражает многих читателей как жестокий, мстительный, жадный и разрушающий. Они видят очень мало сходства между этим гневным божеством и всепрощающим Богом Нового Завета.
Ветхий Завет — действительно странное Писание. (См. “Если бы Мы Написали Библию”.)
Если бы Мы Написали Библию
Если бы Бог поручил кому-нибудь из нас написать Священное Писание для миллиардов верующих в будущих поколениях, несомненно, мы бы придумали что-то совсем другое. Наш рассказ о зарождении мира соответствовал бы последним научным открытиям. Персонажи нашего Священного Писания избегали бы зла забавными способами, которые вдохновляли бы других делать то же самое. Насилие отошло бы на задний план, в то время как благословения мира посыпались бы на всех. К женщинам и мужчинам относились бы как к равным без нееимеющего смысла неравенства. Законы бы не игнорировались, и конечно же, они бы не требовали странного поведения. Каждое противоречие было бы сглажено до того, как материалы попадут в печать. Молитвы были бы прекрасны, и Божья любовь всегда была бы очевидна.
Однако Бог не поручал нам писать Священные Писания. Так что же нам делать с Ветхим Заветом, который так отличается от того, каким мы ожидаем видеть Божье слово?
Ветхий Завет как враг: Маркион и Его дети
Столкнувшись со столькими тревожными особенностями, многие люди отвергли Священный статус Ветхого Завета. Примерно через сто лет после смерти Иисуса влиятельный лидер по имени Маркион сделал именно это. Он твердо верил, что гневный Бог Ветхого Завета не мог быть также любящим Богом, явленным Иисусом Христом. (1)
Несмотря на то, что римская церковь отвергла Маркиона в 144 году н.э., его идеи быстро распространились. По оценкам некоторых историков, около 170 года н.э. последователи Маркиона превосходили числом тех, кто выступал против него. (2)
Со временем такие церковные лидеры, как Ириней и Тертуллиан, выступили против идей Маркиона. Среди прочего, они показали, что сам Иисус пришел не для того, чтобы разрушить Ветхий Завет (ср. Мф. 5:17). (3) Движение Маркиона со временем потеряло популярность. Однако, даже несмотря на то, что многие детали его учения исчезли, его основной импульс к обесцениванию Ветхого Завета сохраняется во времени.
Как крайний пример, в восемнадцатом веке британский философ Томас Морган с яростной ненавистью отзывался о Ветхом Завете, говоря, что его авторы были “удивительно глупыми людьми, [которые] всегда были вдохновляемы и одержимы Духом дьявола”. (4)
Подобные примеры можно найти, особенно в десятилетия, предшествовавшие Холокосту, когда многие немецкие ученые говорили похожим образом. Они призывали вернуться к идеалам Маркиона, высмеивая Ветхий Завет. (См. раздел “Прокладывание пути нацизму”.)
Прокладывая путь нацизму
В конце девятнадцатого и начале двадцатого веков многие выдающиеся мыслители в Германии обесценили Ветхий Завет. И богослов Фридрих Шлейермахер, и церковный историк Адольф фон Харнак выразили глубокую симпатию Маркиону. Специалист по библеистике, известный исследователь Ветхого Завета Фридрих Делич подчеркивал: “Ветхий Завет полон всевозможных обманов”. Между тем всемирно известный исследователь Нового Завета Рудольф Бультман писал: “Для христианской веры Ветхий Завет не является словом Божьим в истинном смысле”. Нетрудно представить, как подобные оценки способствовали созданию общества, готовому преследовать евреев.
Ветхий Завет как незнакомец: Церковь сегодня
Сегодня мало кто из христиан хочет зайти так далеко, как Маркион или нацисты. И все же Ветхий Завет настолько необычен, что христианам гораздо легче игнорировать его, чем пытаться преододеть все трудности, которые он представляет.
Другими словами, мы не выступаем открыто против Ветхого Завета, но, с другой стороны, мы также не делаем больших усилий, чтобы подчеркнуть его важность. Мы можем признать его полезным для понимания Иисуса и Павла, но мы склонны придерживаться Нового Завета. Мы относимся к Ветхому Завету не столько как к врагу, сколько как к незнакомцу, простому знакомому или поверхностному другу. (См. раздел “Ситуация сегодня.”)
Ситуация сегодня
Правильнее было бы говорить не об отказе от Ветхого Завета, а об апатии к нему, ощущении, что он не имеет большого значения, ощущении, что, хотя, без сомнения, можно выдвинуть теоретические аргументы в пользу его важности, его значение остается далеким и лишенным непосредственности (Джеймс Барр, “Новый кризис”)
Немногие христиане сегодня придерживаются такого крайне негативного взгляда на Ветхий Завет, как Маркион, Гарнак или нацисты, но не нужно официально и явно деканонизировать Ветхий Завет, чтобы добиться практически того же эффекта (Дж. Дж. М. Робертс, “Ветхий Завет для Церкви”)
Таким образом, многие церкви очень мало обращаются к Ветхому Завету во время воскресного утреннего богослужения. Некоторые общины вообще избегают чтения Ветхого Завета. Другие читают из него, но затем сосредотачиваются на Новом Завете в проповеди. (5)
Я не думаю, что эти церкви ненавидят Ветхий Завет. Вместо этого люди в этих собраниях болезненно осознают все сложные вопросы, поднимаемые Ветхим Заветом. Они признают, что эти вопросы слишком сложны, чтобы обсуждать их в середине богослужения. Они понимают, что люди часто чувствуют себя глупо, когда Библия не имеет смысла — как будто с ними что-то не так из-за того, что они не знают, что происходит. И поэтому становится просто легче отложить Ветхий Завет в сторону, относиться к нему как к чужому, и не акцентрировать на нем наше внимание.
Ветхий Завет как Друг в вере
Проблема игнорирования Ветхого Завета заключается в том, что мы делаем себя глухими ко всем невероятным вещам, которые Бог говорит нам через него. На протяжении тысячелетий еврейские и христианские читатели бережно хранили слова этих Священных Писаний. Люди со всего мира в разные эпохи делали дерзкие заявления о том, что они познали единого истинного Бога, читая и изучая невероятно странный Ветхий Завет.
Я утверждаю, что в этой книге, даже перед лицом запутанных вопросов мы все равно можем рассматривать Ветхий Завет как нашего друга в вере. (6) Эта идея нуждается в некотором объяснении. Как может Ветхий Завет или любая другая книга служить нам другом?
В комиксе «Кэлвин и Хоббс» Кэлвин ждет школьный автобус вместе со своей соседкой-благодетельницей и одноклассницей Сьюзи Деркинс. Держа в руках учебник, она замечает: “Я люблю свои школьные учебники. Только подумай! Очень скоро мы все это прочитаем!” На следующем рисунке она продолжает: “Мне нравится читать заранее и понимать, что мы узнаем дальше. Это так интересно — узнавать что-то новое. Иметь книгу — это все равно, что иметь рядом с собой хорошего друга”.
Забота о книгах
Людям небезразличны книги, которые они читают; и то, что им небезразлично, меняет их — как во время чтения, так и бесчисленными дальнейшими путями, которые труднее распознать (Марта Нуссбаум, «Знание любви»)
Затем Кэлвин поднимает свой собственный учебник, в котором он, очевидно, потратил немало времени на рисование. Он отвечает: “Если вы перевернете страницы моей книги, оживший Тираннозавр Рекс поведет Бэтмобиль и взорвется!”
Комикс заканчивается тем, что Сьюзи тупо смотрит в пространство и замечает: “Иногда я думаю, что книги — это единственные друзья, которых стоит иметь”. (7)
Эта идея литературной дружбы существует уже много веков. В эпоху итальянского Возрождения Никколо Макиавелли описывал свою дружбу с книгами. Столкнувшись с тюремным заключением и истязаниями, Макиавелли был отправлен в изгнание. Он проводил свои дни, работая фермером, а ночи за чтением великих книг. Он пишет:
‘’Я снимаю свою рабочую одежду, пропитанную пылью и грязью, и надеваю королевские и церковные одежды. Достойно одетый, я вхожу в античные дворы людей древности, где, тепло принятый, я питаюсь тем, что является моей единственной пищей и что предназначалось для меня. Мне не стыдно говорить с ними и спрашивать их о причинах их поступков, и они, из-за своей человечности, отвечают мне. Может пройти четыре часа, и я не чувствую усталости; мои проблемы забыты, я не боюсь бедности и не боюсь смерти. Я полностью отдаю им себя’’. (8)
Мнение Макиавелли о том, что книги могут быть компаньонами, становится все более распространенным в наши дни. Великий литературный критик Уэйн Бут говорит, что литературная дружба предлагает “любовь такого рода, которая делает совместную жизнь стоящей того”. (9) (см. “Забота о книгах”.)
В основе этой книги лежит основная идея о том, что ВЕТХИЙ ЗАВЕТ — НАШ ДРУГ В ВЕРЕ. (10) По мере того, как мы знакомимся с его персонажами и авторами, мы втягиваемся в их миры. Они учат нас о трудностях нравственной жизни, о чудесах поклонения и тоске по Богу, сотворившего вселенную. Принимая Ветхий Завет, мы принимаем его Бога. По мере того, как мы приближаемся к Ветхому Завету, мы также становимся ближе к Богу, который явился в шатре Авраама и Сары, Богу, который услышал отчаянные молитвы Анны, Богу, который стоял рядом с Даниилом в чужой стране.
“Без друзей, — заметил Аристотель, — люди не захотели бы жить, даже если бы обладали всеми остальными благами”. (11) Есть много причин, по которым Аристотель так высоко ценил дружбу, и каждая причина может помочь нам увидеть ценность Ветхого Завета как нашего друга в вере.
Во-первых, дружба рассеивает одиночество. Многие христиане сегодня чувствуют себя очень одинокими. Наша светская культура учит нас вести себя так, как будто Бога не существует. И поэтому мы нуждаемся в людях в нашей жизни, которые не говорят нам, что если мы верим в Бога это значит, что мы сумасшедшие. Нам нужны друзья, которые восхищаются, а не подвергают сомнению самопожертвование. Ветхий Завет делает именно это. Это напоминает нам о том, что верующие люди не одиноки. К нам присоединяется огромный клуб свидетелей — как выразился автор Послания к Евреям (12:1) — сообщество героев Ветхого Завета, которые болеют за нас, даже когда мир пытается пристрелить нас. (См. Раздел “Разрушение Изоляции”.)
Разрушение Изоляции
Чтение Ветхого Завета приведет нас к общности. Ветхий Завет разрушает нашу изоляцию и учит нас, что мы вступаем в жизнь обетования, присоединяясь к Божьему народу (Майкл Дагган, «Всепоглощающий огонь»)
Во-вторых, общаться с друзьями это удовольствие. В то время как некоторые части Ветхого Завета, безусловно, трудны и требуют дисциплины для чтения, с другими частями радостно проводить время. Например, история Иосифа и его братьев (Быт. 37-50) была признана одной из величайших историй мировой литературы. (12) Хотя это может многому научить нас о Боге и о нас самих, это обучение — изначально приятное занятие: мы путешествуем с Иосифом среди его превратностей судьбы и с напряжением наблюдаем, как он позже в жизни встречается со своими братьями. Другие части Ветхого Завета так же интересно читать, думаем ли мы о ослепительных видениях надежды в Исаии 40-55, интимных чувственных образах в Песне Песней или о волнующих моментах, когда Есфирь спасает свой народ. Когда мы читаем Ветхий Завет, мы как будто слушаем друга, который знает, как завладеть нашим воображением, нашептывать пикантные секреты и рассказывать замечательные истории.
В-третьих, в дополнение к тому, что друзья приносят нам счастье, их также полезно иметь рядом. Они предоставляют ценную информацию и идеи, которые позволяют нам легче ориентироваться в жизни. Ветхий Завет дает нам все необходимое для жизни в вере (ср. 2 Тим. 3:16-17). Читатели Ветхого Завета получают молитвы, чтобы взывать к Богу, истории, которые обращаются к нашим сердцам, и пророческие речи, бросающие вызов нашему образу жизни. В конечном счете, чтение Ветхого Завета приводит нас в присутствие Бога.
Наконец, лучшие друзья делают нас лучше. Друзья формируют нашу жизненную позицию, желания и характер. Мы становимся похожими на наших друзей. Когда Ветхий Завет становится нашим другом, мы становимся более святыми, лучше осознаем Божье присутствие в мире и больше заботимся о справедливости и праведности.
Многие из нас делают то, чего в противном случае не стали бы делать, просто потому, что их рекомендует надежный друг. Ветхий Завет точно так же вдохновляет нас пробовать что-то новое. Это дает нам новые способы существования и действия — способы жизни, о которых мы никогда бы не подумали иначе. (См. “Мир заново”.)
Мир Заново
Друзья каждый день создают мир заново. Без их любящей заботы мужества было бы недостаточно, чтобы сохранить сердца сильными на всю жизнь (Хелен Келлер, речь Сеймура, «Сокровище дружбы»)
Даже вдохновляя нас пробовать что-то новое, хорошие друзья знают, кто мы на самом деле. Иногда они даже знают нас лучше, чем мы знаем самих себя. Нам нужны такие близкие друзья в нашей жизни, потому что все мы склонны к самообману. Иногда мы не замечаем, что грех наносит вред нам самим и всем, кого мы любим. В других случаях мы страдаем от низкой самооценки, чувствуя себя никчемными и непривлекательными. Подобно хорошему другу, Ветхий Завет напоминает нам об опасностях греха, а также о том, что мы созданы по образу и подобию Божьему (Быт. 1:26-28). Он искусно удерживает в напряжении худшие стороны человеческой натуры и нашу ценность в глазах Бога. Ветхий Завет напоминает нам обо всем, что действительно имеет значение.
Быть хорошим другом Ветхого Завета
Прочная дружба не возникает просто так. Должны присутствовать определенные элементы, такие как доверие, уважение и уязвимость. У нас не сложится глубокой дружбы с Ветхим Заветом, если мы относимся к нему с подозрением или каким-то образом предвзято относимся к нему. (13) Точно так же мы не продвинемся далеко, если предположим, что знаем, что в нем будет сказано, прежде чем внимательно выслушаем. (См. раздел “Чтение с доверием”.)
Поскольку Ветхий Завет — такой необычный друг, он требует дополнительной работы. Мы не можем относиться к Ветхому Завету на основе общей культуры или одинакового возраста. Культурные, географические и временные барьеры слишком велики. Наша дружба с Ветхим Заветом подобна отношениям на расстоянии.
Чтение с доверием
Я должен подчинить свой разум и сердце книге, если хочу насладиться ею в полной мере (Уэйн Бут, «Риторика художественной литературы»)
Ни одно стихотворение не выдаст свою тайну читателю, который попадает в него, рассматривая поэта как потенциального обманщика и решив не поддаваться на уловки. Мы должны рискнуть быть пойманными, если хотим что-нибудь получить (К. С. Льюис, «Эксперимент в критике»)
Неудачи в общении неизбежно произойдут. Нам понадобится спокойное упорство, когда мы будем иметь дело со всеми различиями между нашим миром и миром Ветхого Завета.
К сожалению, большинству из нас терпение дается нелегко. Наша культура учит нас читать как можно быстрее. Однако в случае с Ветхим Заветом нам нужно замедлиться. (См. раздел “Пристальный взгляд”.) Иногда отрывки имеют смысл только в том случае, если мы готовы читать, перечитывать и перечитывать еще раз, останавливаясь на конкретных словах и фразах и много размышлять о прочитанном. Говоря о Писании, один ранний раввин сказал: “Поверни его так, поверни так, в нем есть все; следите за ним, растите и старейте над ним, и не отходите от него, ибо у вас нет лучшей доли, чем это”. (14) Эти слова сегодня применимы к нам так же, как и столетия назад.
Хорошая дружба требует не только терпения, но и способов плодотворного разрешения разногласий. В ходе любой дружбы возникают непредвиденные проблемы. Даже у близких друзей неизбежно будут принципиально разные взгляды на некоторые вопросы. Аспект подлинной дружбы заключается в том, что отношения не прекращаются на фоне таких различий. Вместо этого хорошие друзья готовы быть кроткими, рассматривать разные точки зрения и быть открытыми для нового образа жизни.
Пристальный взгляд
Фильмы и телевидение, даже современные романы научили нас ожидать драматической картины сцен, психологического анализа, взрывных обменов мнениями. Но Библия рассказывает историю, подобную гравюре Рембрандта. Вы должны замедлиться и присмотреться повнимательнее, чтобы увидеть хоть что-нибудь, а затем позволить своему сердцу остановиться на том, что вы видите (Эллен Ф. Дэвис, «Общение с Богом»)
Иногда друзья говорят неприятные вещи. Однако дружба означает, что эти проблемы не заканчивают отношения. Друзья остаются преданными другим, даже когда они не понимают друг друга. Мы можем расспросить наших друзей. Мы можем бросить им вызов. Мы можем в шутку вовлекать и поддерживать наши разногласия, даже шутя о наших противоположных взглядах. Однако мы не отвергаем друзей просто потому, что они не такие, как мы ожидали. В Ветхом Завете содержится много неожиданного, и дружба с ним требует готовности иметь дело с различиями между нами и текстом. (15)
У христиан много друзей по вере: не только Ветхий Завет, но и Новый Завет, богатая традиция церкви, сегодняшние учения церкви и единоверцы (то есть буквально друзья). Святой Дух может даже использовать наш опыт, разум и эмоции, чтобы послужить друзьями в вере. (16) В то время как эта книга сосредоточена на том, чтобы вернуть Ветхий Завет в качестве нашего богословского компаньона, я надеюсь, что Ветхий Завет присоединится к большой компании друзей, которые вместе ведут нас в Божье присутствие и помогают нам распознать Божью волю.
Выводы
Некоторые из самых изменяющих жизнь дружеских отношений — это те, которые мы строим с людьми, непохожими на нас, людьми из других культур, людьми, которые не принадлежат к нашему возрасту или демографической группе. Когда наши миры сталкиваются, открываются новые реальности. Мы больше не застреваем в одном и том же привычном скучном существовании. Мы преображаемся благодаря обновлению наших умов. Несмотря на свой возраст, Ветхий Завет может дать церкви новые взгляды на Бога, человечество и творение.
Ссылки:
1. Cf. Tertullian, Against Marcion 1.25–26 (ANF 3:290–93); Moll, Arch-Heretic Marcion, 47–64, esp. 54, 59, 62–64. I use the term “Old Testament [OT]” for convenience’s sake, not because Marcion used it.
2. Clabeaux, “Marcion,” ABD 4:514–15.
3. Irenaeus deals with Marcion in Against Heresies, e.g., 1.27; 3.4; 3.12.12; 3.25.3; 4.27–32 (ANF 1:309–567, e.g., 352, 417, 434–35, 459, 498–506). Tertullian deals with Marcion in Against Marcion (ANF 3:269–475); see esp. 7.7 (ANF 3:352). See the useful discussion of these and other ancient works in Moll, Arch-Heretic Marcion, 48–54.
4. Morgan, Moral Philosopher, 2:71.
5. R. Hays, “Can the Gospels Teach Us?,” 405.
6. Many books exist that wrestle with questions raised by the OT. Two recent examples are Lamb, God Behaving Badly; Copan, Is God a Moral Monster? A key difference between these other books and mine is my emphasis on seeing the OT as a friend in faith.
7. Watterson, There’s Treasure Everywhere, 25.
8. Quoted in Marriott, “Biographical Note: Nicolò Machiavelli,” in The Prince, x.
9. Booth, Company We Keep, chap. 6, esp. 174.
10. My mentor Ellen F. Davis describes how the OT can be our friend in faith in “Losing a Friend,” 83–94; cf. Lancaster, Women and the Authority of Scripture, 169.
11. Aristotle, Nicomachean Ethics 8.1 (trans. Rackham, LCL 73:450–51, alt. for gender inclusivity).
12. As Speiser (Genesis, 292) puts it, “For sustained dramatic effect the narrative is unsurpassed in the whole Pentateuch.”
13. Davis, “Losing a Friend,” 86, 88.
14. Goldin, ed., Living Talmud, 223, alt. to update the language. Ellen Davis first drew my attention to this quotation.
15. Davis, “Losing a Friend,” 88.
16. The Wesleyan tradition upholds the Bible as the primary source of theological authority, but it also recognizes the importance of tradition, reason, and experience (see Gunter et al., Wesley and the Quadrilateral). Additionally, one could make a case for adding emotions and fellow believers to the mix.
