О богослужении и Втором пришествии
Сегодня мы с вами говорим о богослужении. Неизбежно мы будем какие-то вещи пропускать, потому что если литургия продолжается примерно 2 – 2,5 часа, и если еще весь остальной круг добавить, то это часов 6 примерно все может продолжаться. Если все это рассказать с объяснением, то как раз сутки, наверное, нам на это и понадобились бы. Поэтому мы будем говорить только о самых важных моментах.
Попутно мне еще хочется с вами поговорить об одном члене Символа веры, о котором мы еще с вами не говорили. Помните, там говорится в самом конце – чаю воскресения мертвых и жизни будущего века. И говорится о Христе в самом конце, что Он сидит одесную Отца и еще придет для того, чтобы судить живых и мертвых. О тех вещах, которые нас ожидают в конце всего, нам с вами тоже сегодня нужно было бы поговорить. Когда будем говорить о литургии, мы увидим, что это вещи связанные – литургия и то, что в просторечии называется «конец света». Не конец света – Второе пришествие и все, что с этим связано.
Евхаристия
Мы говорили о том, что сутью жизни Церкви являются таинства. И в прошлой лекции мы говорили о том, какие они, сколько их, как они устроены, что они означают, эти таинства. Говорили о том, что центром жизни Церкви является таинство Евхаристии, то таинство, которое совершается на литургии. Литургия – это «общее дело» в переводе с греческого, и это то, куда собирается вся Церковь.
Когда мы читаем книгу Деяний апостольских, мы видим – с первого дня своего существования, со дня Пятидесятницы Церковь начинает жить как ежедневное собрание людей для совместного преломления хлеба. И в этом совместном преломлении хлеба председательствует один из апостолов. Поначалу это Петр. Потом, когда Церковь начала разрастаться, когда апостолы двинулись из Иерусалима по всему свету, то кто-то из них председательствовал в этом собрании, в этой трапезе, которую совершает Церковь с преломлением хлеба. И апостол Павел потом точно так же начинает действовать в тех церквах, которые он основывает. Потом поставляются епископы, и так далее.
О достойном причащении
Мы с вами говорили о том, как Церковь себя реализует через это собрание верных для совместной трапезы. Какой совместной трапезы, чтобы просто поесть, набить желудок? Нет. Как раз об этом говорит апостол Павел в первом послании к Коринфянам. Он говорит очень жестко – дошли до меня слухи, что некоторые из вас приходят на трапезу Господню для того, чтобы набить брюхо (1Кор 11:20-22). Нет, говорит, мы собираемся не для этого, мы собираемся для того, чтобы соединиться с Богом, чтобы соединится со Христом в той самой Тайной вечере, которую Он совершил перед Своей смертью, на которой он и заключил Новый завет (1Кор 11:26). И апостол Павел еще раз повторяет это для той общины в Коринфе, которую он же и основал.
Вполне возможно, что вы уже слышали – ой, а вот как бы не причаститься недостойно. И при этом ссылка вот в этом словосочетании «причащение недостойно» идет на то самое послание апостола Павла – он говорит о том, что есть такая возможность причаститься во осуждение себе (1Кор 11:27-29). Очень часто эту фразу вытаскивают из контекста, и становится так – если я грешник, как же я могу идти к причастию, мне нужно быть безгрешным, тогда я достоин. Вы мне можете показать хоть одного безгрешного человека? Поэтому достойно причаститься невозможно, достойно соединиться со Христом невозможно. Только Он этого достоин, а мы нет.
Мы приходим не по достоинству своему, а по Его повелению, по Его заповеди и по нашему дерзновению к Нему. Мы приходим не для того, чтобы получить награду за наше хорошее поведение, а для того, чтобы получить возможность жить дальше, потому что именно в таинстве причащения Господь наполняет нас Телом и Духом, и мы движемся дальше по жизни. Поэтому, апостол Павел, который об этом очень много говорит, имеет в виду то, что некоторые приходят, не разумея о дарах, о том, что это такое. Они приходят для того, чтобы просто поесть – вот люди собираются поесть, и мы пришли поесть тоже. Это не обычная трапеза, это возобновление Нового завета, это вновь соединение со Христом, то, о чем мы с вами уже говорили, когда говорили о том, что такое таинство Евхаристии.
Это центральный момент в нашей церковной жизни, и все богослужение направлено к этому самому моменту. Вокруг этого момента на протяжении двух тысяч лет, что существует Церковь, оно и надстраивалось.
Цикличность природы
Богослужение устроено циклическим образом, кругами. Но есть некоторая общая философская часть. Когда мы смотрим на природу, окружающую нас, на нашу собственную жизнь человеческую, нам в первую очередь бросается в глаза именно эта цикличность – весна, лето, осень, зима, и по кругу. В природе происходит пробуждение, расцвет, потом листочки опадают, потом все замерзает, и опять по кругу. И точно так же рождение, взросление, старение, смерть. За это время появляется новое поколение, которое опять проходит цикл. Это то, что невооруженным глазом видно.
Люди, создавая свои религиозные системы, как бы встраивают их в эту цикличность, которая присутствует в мире. Если мы посмотрим на все религиозные системы, то мы увидим в них эту цикличность: каждый год Осирис умирает, каждый год Осирис воскресает, и это как смена времен года. Я сейчас не буду на этом останавливаться, вы можете в любую религию заглянуть, там будет эта цикличность.
Почему христианство – не религия
Христианство отличается от всех этих религий по очень многим показателям, почему христианство и называется очень часто вообще не религией. Все религии созданы человеками, и все они говорят о том, как человек карабкается к Богу, как человек своими силами пытается постичь устройство мира и того, как ему жить своими силами, постигая что-то о Боге и мире. Но христианство устроено совершенно по-другому – Бог сходит сюда не для того, чтобы здесь что-нибудь с нами плохое сделать, но для того, чтобы раскрыть Себя, раскрыть Свою любовь, открыться человеку полностью, чтобы человек мог просто войти в то, что ему Богом предложено. Это не религия. Религия – это путь снизу вверх, христианство – это то, что приходит сверху, само раскрывая себя человеку.
В христианстве есть еще одна вещь, которой нет ни в одной религиозной системе – направленность, векторность. То, что совершает Бог, не циклично: Бог ведет человека от сотворения к обожению, к полноте бытия в Пресвятой Троице, это Его работа. И поэтому все, что совершает Бог в этом мире, это стрела от ничего к полноте.
При этом вся природа существует циклически, материальный мир существует в бесконечном количестве всяких циклов. Но если нет этой стрелы Божьего действия, Божьего водительства, то тогда все циклы без конца топчутся на одном месте, и все это бесполезно. Но когда есть движение от ничего ко всему, тогда эти циклы перестают быть замкнутыми. Это каждый раз оказывается виточек.
Мы все с вами слышали про диалектическую спираль, и она у нас напрочь связана с марксистко-ленинской диалектикой. Но она не из марксистко-ленинской диалектики, она из диалектики Гегеля, а Гегель вовсе не был марксистом. Гегель выводил свою систему из рассматривания Божьего творения и Бога как Троицы. Поэтому диалектика – это единственный философский инструмент, с которым мы можем как-то оперировать, размышляя о Боге в философских терминах. И поэтому это спираль, это не зацикленность, а витки, которые каждый раз возводят нас на новый уровень вдоль этой стрелы Божьего развития.
Так устроено наше движение, когда мы христиане. Циклы перестают быть самодостаточными, они оказываются второстепенными по сравнению с общим движением к Богу. Христос говорит, что Он есть Путь, и по этому Пути мы и идем, по которому Он из смерти восходит в Вознесение, восходит к Отцу, и мы вместе с Ним идем так же.
Годичный цикл богослужения
Но отрицать нашу материальную природу совершенно невозможно, человек есть существо цельное – и материальное, и духовное, поэтому в нас эта цикличность тоже есть. Она есть самая разнообразная. В первую очередь для нас явственнее всего годичный цикл, тот, в который мы встроены всей нашей жизнью. Есть год, и в этом году мы существуем, проходя те же самые стадии, что и окружающая нас природа. Поэтому богослужение, которое с одной стороны отражает восхождение к Богу, но с другой стороны привязывает нашу повседневную, материальную жизнь к этому восхождению, оно включает в себя эти циклы.
Есть годичный цикл богослужения. И в нем есть центральное событие, «праздников праздник», как его часто называют – это Пасха, Воскресение Христово. От него в церковном году отстраивается практически все, все к этому празднику устремлено. И мы, получив благодать в празднике Воскресения, затем прожив пятьдесят дней Пасхалии – пасхального празднования, получаем в день Пятидесятницы Святого Духа. Дальше мы выходим из церковного 50-дневного праздника в мир, и начинаем действовать в этом мире полученной нами благодатью Воскресения и Пятидесятницы.
Церковные праздники
На протяжении этого времени есть еще разнообразные праздники. На протяжении года мы вспоминаем всех святых, каких почитает Церковь. Почитание каждого святого – это праздник, потому что это свидетельство, каждый из святых – свидетель о том чуде, которое Бог совершает в этом мире в сердцах людей. Каждый святой – это чудо, поэтому мы празднуем это чудо. В течение года мы день за днем мы празднуем чудеса святости, которые совершает Бог в людях, совершая годичный цикл соединения в единую Церковь со всеми святыми.
Кроме того, на протяжении года мы переживаем все основные события земной жизни Христа в тех праздниках, о которых мы с вами уже говорили. Это не просто воспоминания об этих праздниках, но переживание событий из жизни Христа как событий, важных для нас, в Рождестве Христовом, в Его крещении, в Сретении, все, все праздники.
Есть праздники, посвященные Богородице. Богородица – это пример человека, в совершенстве отдавшего себя Богу. Это человек, личность, в которую Бог смог войти полностью. Тем самым, Богородица оказывается персонификацией всей Церкви, не только Матерью Церкви, поскольку Господь с Креста поручил своих учеников через Иоанна, и всех нас тем самым, поручил Ее материнству. Поэтому Она – Мать для всех нас, Она молится о нас постоянно, чья молитва совершенна, потому что Дух Святой в полноте присутствует в Ней. Кроме того, поскольку Бог полностью присутствует в Ней, то Она есть образ идеальной Церкви, образ Церкви, в которую мы верим, которая и есть Божье присутствие в людях. Поэтому все события из жизни Богородицы для нас очень важные.
Те чудеса, которые совершает Бог через нашу связь с Ним по молитвам Богородицы, – это тоже важные события в нашей христианской жизни. Это праздники, которые находят отражение в празднованиях Богородичных икон, потому что чудеса часто совершаются через иконы. Нужно отдельно объяснять, что такое икона. Может быть, у нас сегодня на это хватит времени, поговорим еще об этом.
Периоды постов
Итак, в течение года мы проживаем все важнейшие события церковной жизни. На этом пути есть возможность для радости, для светлых праздников. Есть место для постов, для особых молитвенных периодов, когда мы стараемся больше забыть о себе ради других. Вот, что такое время поста – это время, когда мы отвергаемся себя ради других. Это не время скорби, это время действия нашего в мире. Для того, чтобы мы были успешными в этом действии, нам нужна сугубая молитва, особая молитва. Чтобы мы могли особенно молится, имеет смысл немножечко ограничить себя во всех своих телесных проявлениях, чтобы поставить в структуре своей жизни дух на более высокое место на этот период времени.
После каждого поста выходим в праздник, потому что каждый пост – это еще и приготовление к празднику. Мы приходим к Богу в радости, о которой говорит Иисус через Евангелие апостола Иоанна, чтобы радость в вас пребывала и радость была совершенна (Ин.16:24). В этой совершенной радости мы приходим в праздничные дни. И потом вновь повторяется цикл.
Есть время Великого поста, время, когда мы проходим приготовление к Страстной неделе, когда мы вместе со Христом переживаем Его страдания, и затем выходим из этих страданий, из смерти со Христом в Страстную пятницу, мы выходим в Воскресный день, в Пасхальный день. И тем самым круг годичный завершается. И вновь.
Нет двух одинаковых литургий
Получается, что мы каждый раз проходим тот же самый круг – тот же, да не тот же. По Пасхальным праздникам это оказывается очень заметно – каждая Пасха оказывается особой, новой, не такой, как в прошлом году. Каждый раз этот годичный круг приводит нас не в ту же точку, а в другую, повыше. Мы приобрели что-то в течение этого года в нашем общении с Богом, Бог что-то передал нам за это время. Мы сделали сколько-то шагов на этом пути со Христом, мы приходим в новую точку, и вновь, и вновь.
Это годичный цикл богослужения, который выражается в праздничном цикле Церкви. Каждый праздник имеет свои особенности в богослужении. В основном, это одна и та же форма богослужения, но каждый раз в связи с событиями, которые в этот день года переживает Церковь, какие-то молитвы добавляются, какие-то песнопения добавляются. Каждая литургия в течение года отличается от всех остальных, это не одно и то же каждый раз, а каждый раз что-то новое. И Церковь дает нам возможность двигаться, совершая одно и то же таинство, но двигаться вместе с Богом.
Недельный цикл богослужения
Внутри годичного цикла есть цикл недельный. И в нем главное событие – это Воскресение Христово, маленькая Пасха, день воскресный, в который обязательно совершается литургия. В другие дни литургия тоже может совершаться, но не во всех церквях, по-разному приходы устроены. Но воскресный день – это маленькая Пасха, в которую обязательно совершается литургия, поэтому к воскресенью как к центральному дню в неделе устремлено богослужение недельное.
Все остальные богослужения в течение недели каким-то образом напоминают нам о том, что впереди маленькая Пасха, воскресный день. Поэтому мы призваны в воскресенье собираться вместе для того, чтобы вновь пройти пасхальный цикл со Христом. Каждая литургия – это Пасха, это наша Тайная вечеря со Христом, это участие в Его смерти и в Его Воскресении. Евхаристия – это соединение наше со Христом в Его страданиях, в Его Воскресении и Вознесении.
Постные дни недели
Недельный цикл так же устремленным к литургии. В течение недели тоже есть свои особые дни, постные дни, когда мы вспоминаем о наших человеческих грехах. Церковь предлагает нам два дня в неделю – среда и пятница. Есть периоды в течение года, когда мы празднуем, и этих дней нет – это так называемые сплошные недели после великих праздников, когда среда и пятница не являются постными. А на протяжении всего остального года среда и пятница – это постные дни, когда нам Церковь предлагает совершить некоторую проверку своей совести – как я живу, все ли нормально, или у меня опять что-то накопилось, я опять в чем-то испачкался? И если я испачкался, у меня есть возможность прийти к Богу, попросить прощения в таинстве исповеди. Почему среда и пятница? Среда – это день, в который Иисус был предан Иудой, пятница – это день, в который Он был распят. Два преступления, совершенных человеками, и каждая среда и пятница нам напоминание об этом.
Дневной цикл богослужения. Вечерня
И, наконец, мы приходим к еще более маленькому циклу – дневному циклу. В дне тоже есть цикл – утро, день, вечер, ночь, и так каждый день. И в Церкви есть дневной цикл богослужения. День в церковной традиции начинается с вечера. Это очень давняя традиция, идущая еще из Ветхого завета. С вечера начинается день, и это разумно, потому что с вечера мы начинаем готовиться к тому событию, которое произойдет на следующий день, к литургии.
Вечерня – это богослужение, которое предлагает нам православная Церковь. Все богослужение пронизано текстами из Библии. Каждое песнопение очень часто скомпилировано из отдельных цитат из Писания – из Псалмов, из посланий апостольских, какие-то слова из Евангелия, из пророчеств. Практически каждая церковная молитва основана на Писании, потому что Писание для нас учебник жизни и учебник молитвы. Это то слово, которое нам Бог дает для общения с Ним и для общения друг с другом, для того, как нам расти по жизни – это слово Божие. И вечернее богослужение в основном строится из слов Ветхого завета. В основном молитвы обращены к Богу Отцу, открывшему Себя в Ветхом завете. Мы на протяжении дневного цикла в каком-то смысле проходим религиозную историю Израиля, народа Божьего, от сотворения мира, от открытия Бога как Творца к постепенному приближению к Богу, явившему Себя во Христе, и совершившему через Него спасение нас.
Дневной цикл богослужения складывался на протяжении двух тысяч лет. В него на протяжении этих лет приходили разные составляющие и каким-то образом встраивались в структуру богослужения, поэтому структура дневного цикла не очень логичная. Есть некая общая ниточка: вечернее богослужение – это путь Ветхого завета, который мы проходим, обращение к Отцу, в основном слова, взятые из Ветхого завета, из псалмов. Но мы увидим там и молитвы, обращенные ко Христу, потому что как же иначе, мы же без Него не можем ничего. Мы увидим упоминание о Святом Духе, Бог есть Троица, разделить Его невозможно, все это так. Поэтому то, что я сказал про ветхозаветность вечерни – это только некоторая ниточка, которая нам позволяет следить за этим.
Почему дневной цикл не вполне логичен
Но богослужение не вполне логично, и в этом, кроме некоторого неудобства, есть большой смысл. Если мы считаем, что общение с Богом должно быть только логично, то есть только вполне постигаемо нашим рассудком, то мы неизбежно в этом общении с Богом что-то обедняем. Бог больше, чем то, что постижимо нашим рассудком, и общение с Ним гораздо полнее, чем то, что может быть выражено словами. Поэтому в богослужении мы участвуем не только прочтением текста этих молитв или пением этих слов. В богослужении мы участвуем всем нашим существом, это не только рассудок, это и эмоциональный наш уровень, и важнее всего наш духовный уровень, который гораздо выше, чем логика.
И когда мы, участвуя в богослужении, вместе со всеми включаемся в молитву тех людей, которые молились где-то за полторы тысячи лет до нас, то тем самым, мы включаемся в общий церковный поток общения с Богом. Мы реально духом нашим и нашими устами включаемся в предстояние всей невидимой Церкви пред Богом. Поэтому церковное богослужение – вещь не просто совершающаяся здесь и сию секунду. Это то, что совершается всей Церковью от начала ее существования и до конца времен. И мы – это маленькая точечка во времени огромного объема отношений между Богом и Его творением. Мы в нашем богослужении – это совершенно необходимая составляющая этого взаимоотношения.
Зачем ходить в Церковь?
Маленькое отступление. Зачем вообще приходить в Церковь? Может быть, каждый из вас знает людей, которые говорят – вообще-то я в Бога верю, и во Христа верю, даже Евангелие читаю, но в Церковь я не хожу, мне это не нужно, есть я, есть Бог, я молюсь, и все в порядке. Конечно, мы знаем таких людей.
Зачем мы приходим в Церковь? Для того, чтобы молиться? Нет, молиться можно дома, молиться можно, где угодно. Что здесь такого, чего нет у нас дома? Дух? А что, дома нету Его? Дух дышит, где хочет, сказано в этой книге. Там двое или трое собраны? Хорошо, мы можем дома собраться вдвоем, втроем. Я собрался со своими приятелями, которые тоже верят в Бога, тоже хотят молиться, все хорошо. Почему мы приходим в Церковь, что здесь есть такое? Таинство, таинство, конечно же. Есть такой особый способ, канал, которым Бог Себя дает людям, как таинство, которого нет дома. Потому что таинство – это то, что совершается только в Церкви, которая тождественна апостольской общине. Церковь, начавшаяся в день Пятидесятницы, она та же самая и есть тот вектор, устремленный к концу времен, в котором мы с вами тоже присутствуем, когда собираемся за церковным богослужением. И весь дневной круг к этому таинственному событию, к Евхаристии, которая совершается на литургии, направлен. Все наше богослужение нашей Церкви – это элементик нашего приготовления всей Церкви к главному событию – к соединению со Христом.
Утреня
Это утреннее богослужение. Оно идет из монашеской традиции, где в монастырях совершалось очень долгая вечерня с дополнительными огромными чтениями из псалмов, с огромными песнопениями, с дополнительными маленькими богослужениями. Все это вместе продолжалось очень много часов, вечер уже заканчивался, проходила ночь и уже начиналось утро. И в монастырях это богослужение из вечерни плавно переходящее в утреню стало называться Всенощным бдением. Бдение – это бодрствование, всенощное – на протяжении всей ночи, с вечера до утра. И в монастырях некоторых иногда так и происходит.
Потом эта традиция была заимствована и приходскими общинами, и стало совершаться Всенощное богослужение. Но люди в миру, а не в монастыре, живут по-другому, у них другое призвание от Бога, у них другая работа в этом мире. Поэтому столько времени продолжаться богослужение каждый день не может, люди тогда днем будут спать, а не работать, а это невозможно, человек призван работать. Поэтому в приходских храмах богослужение совершается короче, чем в монастырях, но эта традиция соединять вечерню и утреню вошла и в приходскую практику.
Перед воскресными днями, перед большими праздниками совершается Всенощное бдение – вечерня и утреня, соединенные вместе. Утреня более длительное богослужение, чем вечерня, и просто сказать, что вечерня это ветхозаветная ниточка, а утреня новозаветная, это не вполне правильно. Конечно, в утрене гораздо больше обращения ко Христу в молитвах, но безусловно есть и обращение к Отцу, и есть точно такое же использование псалмов и других ветхозаветных текстов в молитвах утрени, все это есть.
Структура утрени очень сложная, я ее рассказывать не буду. Есть единственный способ во все это дело вникнуть: есть книжка «Всенощное бдение и Литургия», изданная Патриархией. Она много раз издавалась в самых разных издательствах, в самых разных епархиях, и все равно оказывается библиографической редкостью, но ее можно найти. Есть тексты богослужения вечернего, утреннего и Литургии. Я очень советую, чтобы у вас эта книжка была, чтобы вы могли во время богослужения ее открыть и по ней следить, что происходит.
Не всегда возможно расслышать, тем более, церковно-славянский язык. Когда вы следите по книжке, церковно-славянский язык становится гораздо более понятный, чем на слух. В этой книжке есть некоторое объяснение того, что здесь происходит. Это важно для того, чтобы мы могли следить за богослужением и в нем более полноценно участвовать. Выучить его наизусть невозможно, для этого существует специальная профессия в Церкви – канонарх, человек, который составляет дневной цикл богослужения в Церкви на каждый день. Если я не ошибаюсь, примерно только раз в двадцать лет полностью повторяется дневной цикл богослужебный. Каждый день богослужение другое, и выучить наизусть это совершенно невозможно, но пользуясь книжками, можно за этим делом следить и, постепенно вникая в это, все более полноценно в этом участвовать.
Идея дневного цикла в том, что, восходя от Ветхого завета через вечерню к Новому завету утрени, мы проходим историю Израиля, историю земной жизни Христа для того, чтобы подойти к Пасхе, к Евхаристии, к центральному моменту богослужения на литургии. Литургия – главная служба в течение церковного дня.
У нас в храме по воскресеньям совершаются две литургии, это не значит, что нас призывают участвовать в обеих. Православный человек участвует только в одной литургии в день, просто кому удобнее на раннюю, кому удобнее на позднюю. И также литургия совершается в субботу. Здесь еще бывает по пятницам, это уже в зависимости от того, какие праздники накладываются. Если есть Великие праздники в будние дни, то совершается литургия в эти Великие праздники, то есть литургия совершается несколько раз в неделю для удобства прихожан. Не всем возможно бывать каждое воскресение, но может быть, у человека возникает возможность попасть в субботу, когда он не может в воскресение, или где-то в будний день, поэтому Церковь предлагает литургию чаще, чем раз в неделю.
Литургия
Как устроена литургия? Вечерня и утреня на протяжении веков собирались из разных источников. Это все соединялось, может быть, не вполне логично, но душеполезно. Литургия же, которая чаще всего совершается в православных храмах, сотворена одним человеком, святым Иоанном Златоустом. Поэтому литургия выстроена, в ней есть логика, есть нечто больше, чем логика, есть творчество этого великого святого, прекрасное понимание и задачи литургии, и нашей человеческой психологии. Литургия гениально выстроена Иоанном Златоустом.
Она состоит из двух частей: так называемая литургия оглашенных и литургия верных. Первая часть, литургия оглашенных – это открытая часть литургии, миссионерская часть, в которой Церковь открывает себя миру, миру неверующему еще, может быть. Это та часть богослужения, на которую может приходить человек неверующий, чтобы ознакомиться с проповедью Церкви этому миру. Это и есть оглашение, подготовка человека к вхождению в Церковь. И в этой первой части литургии люди, пришедшие в Церковь, проходят и некоторое духовное приготовление к тому, что за этим последует литургия верных – это для верующих, для православных людей, которые будут участвовать в Евхаристии.
Мы проходили подготовку всенощного бдения перед этой литургией, но, все равно, мы уже как-то остыли. Мы приходим из мира, наш духовный уровень, духовная температура где-то ниже. Нам предстоит соединение с Богом в Евхаристии, это тот момент, где вся полнота наших духовных возможностей должна раскрыться перед Богом. Мы скакнуть снизу вверх не можем, это не в человеческих возможностях, это не в человеческой психологии. Может быть, дух и хотел бы воспарить, но душа не позволит, нам нужно приготовиться постепенно.
И начинается литургия с возгласа священника – Благословенно Царство Отца и Сына и Святого Духа. Мы говорили уже с вами в прошлой лекции о том, что это самый торжественный возглас, которым начинается богослужение в Церкви. Он означает, что внутри этого богослужения будет что-то таинственное, потому что это возглашение пришествия Царствия Божия, присутствия Царствия Божьего, присутствия Самого Бога здесь. Присутствие Бога – это и есть таинство, и значит, здесь какая-то таинственная составляющая обязательно в этом богослужении будет – Благословенно Царство.
Проблема хорового пения
И начинается пение хора так называемых антифонов, псалмов, прославляющих Бога. У нас возникает ощущение, что мы пришли на концерт, хор поет, а мы здесь стоим и слушаем. Это совсем не так. На самом деле поет Церковь, поем мы с вами, это наша с вами общая молитва. Проблема в том, что у нас всех разные голоса и слухи, и поем мы с вами очень разнообразно по качеству. Православное же богослужение всегда очень интересовалось красотой происходящего.
Возможно, вы знаете историю того, как православие пришло на Русь, эту замечательную историю о том, из каких соображений князь Владимир выбирал, какую религию принять для земли русской. Он выбрал православие не за что-нибудь, а именно за красоту. Есть некоторая особая сосредоточенность православного богослужения на том, чтоб было красиво. Из этого возникают многие ограничения в том, как развивалось богослужение. Из этого вытекают и некоторые нынешние вещи, которые впрямую просто не понятны.
Что там такое хор поет, вроде, красиво поет, но ведь ни слова же не разобрать. И как во всем этом участвовать, только стоять и слушать, и исполняться какого-то душевного состояния? Конечно же, нет. Речь идет о том, что вся Церковь поет Богу эти псалмы, но хор берет на себя реальное исполнение этого, для того, чтоб было красиво. Я бывал в приходах, где поют все, и это звучит отнюдь не менее красиво. Когда вся Церковь наполнена звуком всех голосов, пусть они чуть-чуть не выстроены, это не так важно, важно, что в этом оказывается сердца больше, чем искусства. А молитва – это сердечное делание, а не искусство.
Желание обязательной красоты в профессиональном смысле привело к тому, что хоры очень часто профессионализируются. Это профессионалы, которые умеют хорошо петь, но вовсе не обязательно верующие люди. И это оказывается бедой для очень многих приходов – неверующие хоры, потому что это очень чувствуется. Они могут великолепными «ла-скальными» голосами петь, а все это пусто, это огромная беда. Особенно это было явственно в советское время. Сейчас просто люди искусства больше смотрят в Церковь, поэтому можно набрать верующие хоры. В большинстве приходов все-таки хоры верующие сейчас.
Но я повторю, не хор поет, а хор помогает петь нам, это мы поем, мы молимся. Когда дьякон совершает ектению, когда он произносит молитвы, то не хор отвечает «Господи помилуй» или «Подай Господи», а мы с вами вместе, только тогда это оказывается нашей церковной молитвой. Если мы уж очень боимся за то, что нам медведь на ухо наступил, и на глотку, то мы можем петь про себя, можем петь беззвучно, но петь вместе со всей Церковью.
Литургия оглашенных
Итак, через определенную последовательность молитв, которые вы найдете в этой книжке, Иоанн Златоуст подводит нас к центральному моменту первой части литургии – литургии оглашенных. Суть этой части – это проповедь миру. Что именно проповедует Церковь миру? Благую весть, в переводе на греческий – Евангелие. Поэтому центральный момент первой части литургии – это чтение Евангелия, возглашение Благой вести миру. К этому есть приготовление – возгласы определенные, молитвы, чтение кусочка из Апостола, то есть из Посланий или Деяний апостольских, и после этого чтение Евангелия. Как правило, это дополняется проповедью, потому что наш с вами опыт показывает, что слово Божие нуждается в разъяснении, в том, чтобы его приложить к своей сегодняшней жизни, и в этом всем нам нужна помощь. Священник, который проповедует в храме, к этому и призван – помочь нам услышать это слово, как то, что имеет отношение к моей сегодняшней жизни. Не просто вообще проповедь Евангелия, но Евангелие как то, что преобразует мою жизнь.
Иоанн Златоуст, хорошо зная психологию людей, понимает, что просто так вести человека вверх, на подъем невозможно. Но каждый, кто восходил в гору, знает, что так не получается, нужны моменты отдыха, а лучше всего, когда вверх, вверх, потом чуть-чуть вниз, а потом опять можно идти вверх, как бы моменты отдыха. И за чтением Евангелия, может быть, за пламенной проповедью священника, есть некоторый момент чуть-чуть отпустить себя, чуть-чуть расслабиться. Не упасть снова до уровня, на котором мы вошли в Церковь, но чуть-чуть отдохнуть, и затем начинается новый подъем.
Литургия верных
Это начинается литургия верных. По тому, как это было устроено в Церкви изначально, в ней могут принимать участие только верующие, христиане, только те, кто будет участвовать в Евхаристии и причащаться. Оно так и было с первых времен существования Церкви. Но затем Церковь где-то в четвертом веке постепенно въехала в ситуацию, когда христианство стало государственной религией, и люди просто по рождению крестились и как бы уже принадлежали Церкви. И, вроде, все уже верующие. Тогда – что литургия оглашенных, что литургия верных – одна и та же, все, кто пришли, все и остаются. Но всегда бывали какие-то люди, приезжие откуда-то, неверующие, по разным обстоятельствам могли попасть на богослужение люди неверующие.
Раньше Церковь имела общинное устройство, приходы были маленькими, и в приходе все всех знали. А особенно это было обязанностью диакона, потому что диакон заботился о раздаче пищи, и тем самым он знал всех. В задачу диакона входил отбор тех, кто остается на литургию верных, и отсев тех, кто пришел просто по любопытству, узнать. Вот, вы послушали то, к чему вы призваны, а дальше это уже для людей верующих, которые будут соединяться со Христом по вере своей. Если вы еще не в Церкви, это не для вас. И от этого устройства остались возгласы в нашем богослужении – Елицы оглашеннии, изыдите, оглашеннии, изыдите. Да никто от оглашенных. Елицы вернии, паки и паки миром Господу помолимся. Это возглас диакона, которым он изгоняет из Церкви тех, кто не будет принимать участия в Евхаристии, кто не является членом Церкви. Раньше по этому возгласу люди выходили. Теперь не выходят, и это уже с очень давних пор, примерно века с четвертого-пятого никто не выходит.
На литургии верных будет совершаться таинство Евхаристии. Как всякое таинство, оно обращено к людям верующим, это то, что Бог совершает внутри верующих людей. Поэтому присутствие неверующего здесь – это в грубом выражении «метать бисер перед свиньями», это несоответствие того, что здесь происходит, тому, ради чего человек пришел. Если он не будет причащаться, а он не может причащаться, если он не член Церкви, тогда непонятно, что здесь вообще для него происходит. Если он не знает, что такое Евхаристия и не принимает в ней участие, то зачем он здесь стоит? Для него таинство не совершается, этой встречи с Богом для него не происходит. Это неправильно, что он здесь.
Массовая религиозность повлияла на изменение литургии
Но когда приходы стали огромные, когда церкви стали такими как Айя-София в Константинополе, куда тысячи человек ходят, понятно, что разобраться кто здесь свой, а кто чужой, невозможно. Тогда Церковь стала закрывать богослужение. В литургии верных все молитвы, которые по идее должны совершаться всей Церковью вместе со священником, стали произноситься только внутри алтаря. Алтарь стал закрытым, появилась стенка, иконостас. В алтаре идет вся молитвенная часть литургии верных, а люди только стоят и молчаливо догадываются о том, что там происходит. Смысл такой – те, кто знает, что там происходит, могут участвовать. Оттуда доносятся отдельные возгласы, по которым можно следить за тем, как литургия продвигается во времени, и тем самым внутренне в ней участвовать. Хор поет какие-то молитвы, заглушая, чтобы недостойные люди их не услышали, и так далее. А мы, верные, стоим, и мы знаем, что происходит, и участвуем.
Очень скоро это привело к тому, что люди вообще перестали понимать, что в Церкви происходит. И нормальное русское выражение – «отстоять обедню» или «я отслушала обедню» – это предел того, во что это дело превратилось в предреволюционные времена. Суть жизни христианина – участие в Евхаристии – превратилось в «отстоять обедню». Ничего удивительного в катастрофе 1917-го года я не вижу. Святая Русь – это миф. Конечно, святые люди никогда не переводились и не только на Руси, но Святая Русь – это миф. На Святой Руси не происходят никакие революции 17-го года, революция 17-го года – это торжество дьявола отнюдь не в святом месте.
Если мы действительно хотим быть верными, то нам нужно прорываться через эту исторически сложившуюся закрытость литургии. В нашем приходе, слава Богу, это происходит, все молитвы литургии верных читаются вслух, и вдобавок там микрофон поставлен для того, чтобы можно было все это расслышать, чтобы мы могли с вами участвовать в молитве. И книжечки есть, можно эту книжечку взять и по ней следить, если не очень еще понятно. Потому что не священник совершает литургию, не священник совершает Евхаристию – Церковь, мы с вами. Он – персонификация нас с вами в некоторые определенные моменты возгласов, которые он подает. Но когда он произносит слова Христа, их мы вместе с ним не повторяем, потому что здесь Христос произносит для нас эти слова. А вся молитва, которую читает священник, это наша с вами молитва, и мы можем в этом вместе участвовать. Действительно, где двое или трое согласятся просить Отца об одном во имя Мое, там будет дано. Где мы с вами вместе совершаем литургию как общее дело, там мы оказываемся той Чашей, которой принимаем благодать Духа Святого, где мы вместе выстраиваемся в одно Тело Христово, принимая от одной Чаши одно Тело Христово.
Последовательность литургии верных
Литургия верных тоже построена Иоанном Златоустом методом постепенного подъема. Начинается она с пения удивительной Херувимской песни. Действительно, все музыкальные варианты Херувимской песни какие-то дух возвышающие. И в это время происходит Великий вход, священник переносит с жертвенника на Престол Дары, приносимые Церковью Богу, хлеб и вино для последующего освящения в таинстве Евхаристии. И поминает при этом предстоятеля Церкви, Патриарха и всех епископов, всех священников, монахов, мирян, нас с вами, всю Церковь, потому что в этом принесении даров Церковь едина для последующего совершения Евхаристии.
Евхаристический канон
И после еще некоторых молитв начинается Евхаристический канон. Слово канон означает правило, то есть некоторое молитвенное правило, по которому совершается Евхаристия, Евхаристический канон. Начало и конец Евхаристии довольно легко определить даже в том храме, где все закрыто, где ничего не слышно. Есть два момента, по которым легко определяется начало и завершение Евхаристии, но с большим запасом, это моменты совместного пения – Символа веры перед Евхаристией и Отче наш после нее. Между этими двумя совместными пениями происходит Евхаристия.
Почему это так, почему вхождение в Евхаристию совершается через Символ веры? Мы говорили, что всякое таинство есть встреча с Богом, встреча, которую Бог обещает, и Он на эту встречу приходит по Своему обещанию, а мы на эту встречу приходим своей верой. И если Евхаристия – это центральная встреча в нашей жизни, то мы приходим на эту встречу всей полнотой нашей общей христианской веры. А вся полнота нашей общей христианской веры выражена в Символе веры, который совместным действием Духа Святого и отцов Церкви родился на Вселенских соборах.
Символ веры это и есть фактически перечисление того, что составляет суть христианской веры. Поэтому с Символом веры нужно обращаться очень аккуратно, очень осторожно подходить к его формулировкам. Действительно, многих молитв и многой крови стоили эти формулировки. Поэтому имеет смысл нам подходить к формулировкам Символа веры снизу вверх, пытаясь не переработать для себя эти формулировки, а подстроить себя к этим формулировкам. Свою веру выверить по Символу веры, а не Символ веры проверять по своей вере.
Так вот, Символ веры мы поем как свидетельство того, в чем состоит наша вера, какой нашей верой мы приходим к таинству Евхаристии. И после этого пения, после возгласов священника начинается Евхаристия. Начинается она фактически с возгласа священника – Благодарим Господа, и в этот момент хор начинает петь – Достойно и праведно покланяться Отцу и Сыну и Святому Духу, Троице Единосущной и Нераздельной.
В это время начинается Евхаристическая молитва священника. И поскольку это центральный момент нашей христианской жизни, мы с вами по этой молитве и пройдем вместе. Думаю, что немногие из вас помнят Евхаристическую молитву наизусть, мне много лет не удавалось ее выучить наизусть. Сейчас я ее помню, но интересно, что все священники ее тоже помнят наизусть, однако они ее читают по книге, потому что человеку свойственно сбиваться, даже когда он знает наизусть. На прошлом цикле катехизации я сбился во время чтения Символа веры, начал сначала и опять сбился на том же самом месте. Когда я понял, что гордыньку нужно умалять, взял книжку и прочитал по книжке. Символ веры я помню наизусть, но это с человеком бывает. Плохо, когда это случается со священником во время Евхаристии, поэтому священники читают эту молитву по книге.
Евхаристия совершается, как правило, по-церковнославянски. Мы с вами сейчас это прочитаем, и вы поймете, что язык Евхаристии, вообще, язык литургии Иоанна Златоустого очень понятен современному русскоязычному человеку. Может быть оттого, что литургия совершалась так часто и она так постоянна по своему содержанию, это просто не давало русскому языку слишком сильно убежать от этого языка. Многие другие молитвы в церковном богослужении мы понимаем с большим трудом, может быть, потому что они не так часто повторялись и язык от них убежал. Но язык литургии очень понятен для нас сейчас.
Евхаристическая молитва священника
Итак, священник начинает Евхаристическую молитву:
Достойно и праведно Тя пети, Тя благословити, Тя хвалити, Тя благодарити, Тебе покланятися на всяком месте владычествия Твоего. Ты бо еси Бог неизреченен, недоведом, – как я люблю это слово недоведом, не то, чтобы Он неведом, Он не-до-ведом, Он всегда познаваем, но никогда не познан, – недоведом, невидим, непостижим, присно сый, и такожде сый. Все понятно? Присно – всегда, такожде – такой же, Бог всегда один и тот же, сый – это сущий.
Ты, и Единородный Твой Сын, и Дух Твой Святый.
Обратите внимание, к кому обращена молитва Евхаристии? К Отцу. Как вы думаете, почему? Мы с вами на Тайной вечере, которую совершает Господь Иисус. К кому Он обращает Свою молитву? К Отцу, а мы вместе с Ним. Да, Бог открыл Себя как Троицу, и поэтому, обращаясь к Отцу, мы никогда не забываем про Сына и Святого Духа, но обращена наша молитва к Отцу.
Ты от небытия в бытие нас привел еси, и отпадшия возставил еси паки… – когда мы отпали, Ты нас снова восставил, – …и не отступил еси вся творя – все, что нужно, делая, – дондеже нас на небо возвел еси, и Царство Твое даровал еси будущее.
Когда человек пал так, что Бог раскаялся в сердце Своем и сказал – все, наведу потоп. Нет. Он восставил нас, и продолжал действовать для того, чтобы привести нас к божественной жизни, все сделал, чтобы возвести нас на небо и даровать Его Царство будущее.
О сих всех благодарим Тя и Единородного Твоего Сына, и Духа Твоего Святаго, о всех, ихже вемы, и ихже не вемы, явленных и неявленных благодеяниих бывших на нас.
Вот, что трудно в церковнославянском – другой порядок слов. Это калька с греческого, и грамматика в греческом языке не такая, как в русском, порядок слов другой. О сих всех благодарим Тя – о сих всех чего? А в самом конце будет – благодеяниях, бывших на нас. Вот, за все эти благодеяния, за все, что Бог совершил для нас, вывел из небытия в бытие и возвел отпадших к спасению и к полноте жизни, за все это благодарим Тебя, и Единородного Твоего Сына, и Духа Твоего Святого.
О всех, ихже вемы и не вемы – то есть, о тех благодеяниях, которые мы знаем и не знаем, – явленных и не явленных. Какая разница между теми, которые знаем и не знаем и которые явленные и не явленные? Когда мы оглядываемся назад на ту жизнь, которую мы прожили, мы очень часто начинаем видеть в каких-то событиях этой жизни руку Божию. Тогда мы это не замечали, тогда мы думали, что это случайность, что это обстоятельства так сошлись или еще чего-нибудь такое, у нас были свои какие-то объяснения. Но потом через какое-то время мы оборачиваемся назад и понимаем – это была Божья работа, это Он делал, это Его благодеяние, которое мы не заметили. И здесь мы благодарим Бога как за то, что мы уже знаем, что Он сотворил для нас благо, так и за то, что мы еще не знаем, мы потом только откроем это для себя. Но благодарим уже сейчас, мы знаем, что такие вещи есть.
Но есть и другого рода вещи – те благодеяния, которых мы принципиально не можем увидеть, о которых мы принципиально не можем узнать. У меня такой любимый пример есть: я иду по улице, и на мою голову не падает кирпич. Он там уже на одной ниточке держался и мог бы и упасть, но рука Божья его там удержала. Я этого не заметил и никогда в жизни не замечу, я никогда об этом не узнаю. Но вся моя жизнь состоит из таких не случившихся катастроф, которые Бог удержал, потому что Он Вседержитель, потому что Он держит мир в своих руках, только благодаря Его благости этот мир существует. И я благодарю Его и за такие благодеяния, о которых я в принципе не могу знать. Я верю, что такие существуют, потому что Бог благ, и я благодарю Бога за то, что Он благой. Вот, за что я Его благодарю, за то, что Он такой, какой Он есть.
Благодарим Тебя и о службе сей, юже от рук наших прияти изволил еси. Аще и предстоят Тебе тысящи Архангелов и тьмы Ангелов, Херувимы и Серафимы шестокрилатии, многоочитии, возвышащииеся пернатии.
Еще я Тебя благодарю за эту Евхаристию, службу, на которой я присутствую. Смотрите, какая смешная штука: вроде бы, я пришел на службу, сделал благое дело. Это пусть Он меня благодарит за то, что я сюда пришел Ему служить. Нет. Я благодарю, потому что это для меня радость, для меня благость, что я пришел на эту службу. Мог бы не дойти, это я только благодаря Божьей помощи сюда добрался. А Богу мое служение вовсе не необходимо, потому что Ему и так эта Евхаристия совершается, эта служба, которую совершают Архангелы и Ангелы, то самое, о чем мы с вами читали в шестой главе пророчества Исаии. Помните, где Исаия вошел в храм и увидел славу Божию, услышал это пение ангелов – Свят, Свят, Свят Господь Саваоф. Это вдруг совершился какой-то прорыв из его времени в вечность, и он увидел вселенскую литургию, совершающуюся на небесах.
Вот мы и говорим, что эта литургия совершается, даже и без нас. И поэтому мы благодарим за то, что мы можем в ней участвовать, что Он нас привел, Он нам дал эту веру, по которой мы пришли сюда. Это Его дар – наша вера, не наша заслуга, поэтому нам есть, за что Его благодарить, что мы здесь, в этой совершающейся в вечности вселенской литургии.
Архангелы и Ангелы, о которых мы в этой молитве говорим – шестокрилатии, многоочитии, возвышающиеся пернатии, тут идет возглас священника, что они делают – Победную песнь поюще, вопиюще, взывающе и глаголюще. Эти Архангелы и Ангелы поют и вопиют победную песнь. И хор, и мы вместе с ним поем эту самую песню – Свят, свят, свят Господь Саваоф. Это то самое, что слышал пророк Исаия в шестой главе, то самое, что увидел и услышал Иоанн Богослов и описал это в четвертой и пятой главе книги Откровения. «
Свят, свят, свят Господь Саваоф, полны небо и земля славы Твоея; осанна в вышних…
Осанна – это возглас, которым встречали Христа, въезжающего в Иерусалим на осле. Осанна означает очень настойчивую просьбу, это вопль души – спасение, спаси же. Вот, что означает это слово на арамейском. И для нас это не просто вопль души о том, что Ты нас спаси же. Но, поскольку спасение пришло, поскольку Иисус и есть это спасение для нас, то это и возглас благодарности, возглас хвалы Богу за то, что спасение Его есть с нами. Осанна в вышних – спасение, совершающееся на небесах, но оно совершается для нас. Поэтому возглас осанна – это возглас торжествующий, а не только просительный.
И продолжается это пение теми словами из псалма, который пел народ во время вхождения Господня в Иерусалим – …благословен, Грядый во имя Господне, осанна в вышних. Это поет хор, это поем мы вместе. В это время в других храмах продолжается молитва священника. В нашем храме она идет так, чтобы было слышно, после того как хор спел.
Священник продолжает молиться: С сими и мы блаженными Силами, Владыко человеколюбче, вопием и глаголем: свят еси и пресвят, Ты и Единородный Твой Сын и Дух Твой Святый. Свят еси и пресвят, и великолепна слава Твоя, иже мир Твой тако возлюбил еси, якоже Сына Твоего Единороднаго дати: да всяк веруяй в Него не погибнет, но имать живот вечный.
Это вы знаете, это Иоанн 3.16, прямая цитата из Евангелия от Иоанна – Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, чтобы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную.
Сына, Который – …Иже пришед, и все еже о нас смотрение исполнив… – исполнив весь замысел Божий о нас. Мы говорили уже о том, что весь замысел Божий о нашем спасении и нашем обожении совершен в событиях жизни Христа, в том, как Он вочеловечился в Рождестве, как Он стал человеком и прожил нашу человеческую жизнь, как Он умер за наши грехи, как Он воскрес для нашей жизни, и как Он восшел на небеса, оказавшись первенцем из нас, возведя нашу человеческую природу в бытие Пресвятой Троицы.
Иже, пришед и все еже о нас смотрение исполнив, в нощь в нюже предаяшеся… – в ночь, в которую был предан; …паче же Сам Себе предаяше за жизнь мира… – вернее, Сам Себя отдавая в жертву за жизнь мира; …прием хлеб – взял хлеб – во святыя Своя и пречистыя и непорочныя руки, благодарив и благословив, освятив, преломив, даде святым Своим учеником и Апостолом, рек: … – и сказал.
И дальше те самые слова, которые священник в любом храме произносит так громко, что всем слышно. И это может быть момент, где мы прекращаем читать вместе со священником эту молитву, давая себе возможность услышать эти слова, не повторить эти слова, а услышать, как их произносит Христос: Приимите, ядите, сие есть Тело Мое, еже за вы ломимое во оставление грехов. И это то, на что мы вместе с хором можем только ответить – Аминь – да, именно так. И это аминь – слово, которое нас переносит на две тысячи лет назад в ту самую горницу в Иерусалиме, где совершается эта Тайная вечеря. Мы вместе со всей Церковью присутствуем с этой первоапостольской общиной на заключении Нового завета. Мы участвуем в этом, не вспоминаем просто, но участвуем в этом.
И после этого аминь священник продолжает слова Христовы: Подобне и чашу по вечери, … – после вечери – …глаголя: Пийте от нея вси, сия есть Кровь Моя Новаго Завета, яже за вы и за многия изливаемая, во оставление грехов. И опять мы отвечаем – Аминь. Это для нас Господь совершает чудо изменения всех отношений в мире, Новый Завет, соединение с Богом. И мы нашей верой, нашим аминь мы вступаем с Богом вновь в эти отношения, мы перезаключаем Новый Завет каждый раз, как приходим на литургию, участвуем в Евхаристии, вновь и вновь обновляя в нас действие этого Нового Завета.
Священник продолжает молитву: Поминающе убо спасительную сию заповедь … – то есть заповедь «сие творите в Мое воспоминание», как в Евангелии сказано. Вспоминая убо спасительную сию заповедь, и вся, яже о нас бывшая: Крест, гроб, тридневное воскресение, на небеса восхождение, одесную седение, второе и славное паки пришествие.
Вспоминая в церковном смысле – это не просто воспоминание, а переживание участия в этом. Вспоминая все, что последовало за заключением Нового Завета на Тайной вечери – Крест, Гроб, тридневное Воскресение, на Небеса восхождение, одесную сидение, Второе и славное паки пришествие. Паки – значит, еще будущее. Но посмотрите, какая вещь: это второе и славное пришествие – оно в будущем, но мы его уже вспоминаем. Тогда, простите, в каком времени мы находимся? Мы находимся сейчас, мы находимся две тысячи лет назад на Тайной вечере, или мы находимся во времени Второго пришествия, если уже о нем вспоминаем? Мы находимся и там, и там, и там.
Таинство совершается Богом. Где Бог, там кончается время, там вечность, все времена сразу. Мы оказываемся тем маленьким звеном, которое соединяет настоящее, сиюсекундный момент времени с вечностью, тем самым мы вносим наше время в полноту вечного бытия. Бог принимает нашу жизнь в полноту вечной жизни, вот, что здесь происходит. Царство Божие совершается здесь и сейчас, в нас, мы уже живем не только этой обыденной, повседневной материальной жизнью, но мы живем и жизнью будущего века, о которой говорится в Символе веры.
Мы живем уже жизнью вечной, в нас совершается и жизнь наша, и жизнь Божья. Вот, что здесь происходит, вот, почему это совершенно необходимо для нас. Вот, почему быть православным христианином, значит, обязательно участвовать в церковной жизни и так часто, как только возможно, так часто приносить эту свою жизнь в полноту бытия Пресвятой Троицы, как только мы можем. Это то, чего мы не можем достичь ни в какой своей домашней молитве. Это то, где только обетование Божие работает, Его обетование Церкви, Его заповедь – Сие творите каждый раз, как вы собираетесь на трапезу Господню, на Мою трапезу.
Евхаристическая молитва еще на этом не заканчивается. Вспоминая все, что ради нас было, что вытекает из Нового Завета, из Тайной вечери – Твоя от Твоих Тебе приносяще, о всех и за вся.
На Тайной вечере Христос приносит Себя в жертву, это принесение Богу Себя. И мы тоже включаемся в этот поток Христова жертвоприношения, мы себя отдаем Богу. Чего в себе? Богу отдается, как мы помним, только то, что без порока. Жертва Богу может быть только нечто без порока, то, что хорошо в нас – вот, что мы Богу приносим. Но что в нас хорошего? Только то, что от Бога. Что у нас свое, так это грех, а все, что хорошее в нас, так это от Бога. И поэтому мы приносим Богу с благодарностью то, что Он же нам и дал, мы Ему возвращаем. Он нам дал жизнь, мы Ему эту жизнь и приносим, Он нам дал все хорошее, что в нашей жизни было, мы Ему возвращаем это дело с благодарностью.
Твоя от Твоих Тебе приносяще, о всех и за вся – не только за себя лично. Обратите внимание, во всей этой молитве мы все время говорим «мы», потому что мы в этой молитве участвуем вместе со Христом, Который и есть новый Адам, второй Адам, Человек, уже наполненный Божьим присутствием. Поэтому мы здесь все вместе, вся Церковь вместе, даже если кто-то физически не смог прийти, потому что болен или потому что умер. Он физически не смог прийти на это богослужение, но мы совершаем это благодарение вместе с теми, кто здесь рядом с нами не стоит – о всех и за вся.
Подумаем, какой смысл, Он нам дал, мы Ему приносим – какой в этом смысл? Еще какой смысл! Мы можем получать только тогда, когда мы отдаем – это один из важнейших законов духовной жизни. Нельзя накапливать, оно гниет и перестает приниматься. Мы принимаем только, если отдаем. И мы отдаем Богу с благодарностью, с единственной адекватной реакцией, которую мы можем выдать на все, что Бог совершает – с благодарностью. Когда мы с благодарностью, с хвалой Богу возносим Ему все, что Он нам дал, то тем самым мы открываемся для того, чтобы Он дал еще. То, что мы отдаем с благодарностью, оно не лишает нас того, что мы получили – то, что Бог дал, остается в нас уже навсегда. Мы приносим Ему это с благодарностью, и тем самым углубляются наши отношения с Ним. И Он получает возможность еще что-то дать нам, не по тому, что Он раньше не давал, Он раньше давал, но мы не могли получить. Но когда мы открываемся все больше и больше в Евхаристической молитве, все больше и больше мы способны принимать Его откровения, Его любовь, мы можем все больше и больше наполняться Им.
Хор поет: Тебе поем, Тебе благословим, Тебе благодарим, Господи, и молим Ти ся, Боже наш.
Продолжается Евхаристическая молитва: Еще приносим Ти словесную сию и безкровную службу…
Жертва Нового Завета – не какое-то животное жертвенное, не кровь, а жизнь новая, жизнь духа, жизнь, которую мы получили от Бога. И выражается она в словах благодарности. Мы приносим Богу жертву нашей жизни – словесную сию и безкровную службу, и просим, и молим, и мили ся деем… Если впрямую переводить, то делаем себя милыми, здесь, по-моему, дан перевод – умиляемся. Нет. Мы себя настраиваем на милость, на любовь, для того, чтобы иметь возможность ее получить, ее принять от Бога – мили ся деем, низпосли Духа Твоего Святаго на ны, и на предлежащия Дары Сия.
На престоле стоят Дары, принесенные до Евхаристии. До Евхаристии это хлеб и вино, после Евхаристии это Тело и Кровь Христовы. Конечно, их молекулярный состав не меняется, не в этом дело. Дело в сущности того, что там стоит на престоле. Сущность вещей определяется не их материальным устройством. А что такое сущность? Это нечто духовное, сущность – это присущий вещи смысл, то есть нечто духовное. Это изменение сущности хлеба и вина совершается Духом Божиим. Если это совершается Духом Божиим, то совершенно бессмысленно задавать вопрос, в какой момент это совершается, потому что там, где работает Бог, там времени нет.
Мы знаем твердо одно, что до Евхаристии это хлеб и вино, а после Евхаристии это Тело и Кровь Христовы. Где и когда это совершается, это не так важно, нам это не важно. Важно то, что в молитве Евхаристии мы призываем Духа Святого, просим Отца, чтобы Он послал Духа Святого на изменение сущности принесенных Даров. Может быть, Он уже послал, может быть, там со словами Христовыми уже это не хлеб и вино. Может быть, но так и вопрос ставить нельзя. Нет времени здесь, мы с вами не во времени находимся. Здесь происходят вещи смысловые – мы просим Духа Святого сойти и преобразить эти Дары.
Здесь в ходе логичного и последовательного движения молитвы Иоанна Златоуста есть перебивка, достаточно поздняя. Поскольку здесь речь идет о схождении Святого Духа, то когда-то не очень давно, века три назад в этот чин литургии включили так называемый «тропарь третьего часа». Есть «молитва третьего часа», как мы знаем, в третий час совершилось в день Пятидесятницы схождение Святого Духа на апостолов. Поэтому всякая богослужебная молитва, совершаемая в третий час дня, посвящена этому событию Пятидесятницы. И тропарь, главная молитва этого богослужения, звучит так:
Господи, иже Пресвятаго Твоего Духа в третий час Апостолом Твоим низпославый, Того, Благий, не отыми от нас, но обнови нас, молящих Ти ся. – Господи, Ты, Который послал Пресвятого Твоего Духа апостолам, Того, Благой, не отними от нас, но обнови нас, тех, кто молится Тебе.
Обращение – Господи, иже Духа Твоего Святого – это молитва, обращенная ко Христу. Эта вставка очень нелогичная здесь. Идет молитва, обращенная к Отцу. Мы вместе со Христом стоим, обращенные к Отцу на молитве, и вдруг все поворачиваемся ко Христу и Ему чего-то говорим. А потом, это именно вставка, продолжается та предыдущая фраза молитвы Иоанна Златоустого после трехкратного чтения этого тропаря. Это нелогично. И некоторые священники как-то эту нелогичность пытаются обойти. Или вообще не читают этот тропарь, или этот тропарь переносят и читают его перед началом этого кусочка Евхаристической молитвы, то есть перед словами – Еще приносим Тебе словесную сию и бескровную службу. Как-то пытаются разные священники по-разному эту нелогичность обойти. Но в принципе можно и не обходить, понимая, что мы здесь просим о схождении Святого Духа, и Дух Святой исходит от Отца, но именно по просьбе Сына – Я пойду к Отцу, умолю Его и Он пошлет Духа Святого, то есть все, что описано в Евангелии. И поэтому мы обращаемся к Сыну, для того чтобы это произошло. Нелогично, но смириться с этим можно, логика – не самое важное дело в молитве.
После трехкратного чтения этого тропаря молитва продолжается. Вспомним последние слова той: … низпосли Духа Твоего Святаго на ны, и на предлежащия Дары Сия. И продолжение этой молитвы такое: И сотвори убо хлеб сей Честное Тело Христа Твоего.
Молитва опять обращена к Отцу, чтобы Он ниспослал Духа и претворил хлеб в Тело Христа, и мы все произносим – Аминь. Что означает слово аминь, мы уже с вами знаем, это не просто наше подтверждение, но наше вхождение в это событие.
А еже в чаши сей… – обратите внимание, уже это не называется вином. Кто его знает, что там. А еже в чаши сей, Честную Кровь Христа Твоего. Мы опять говорим – Аминь. Как? – Преложив Духом Твоим Святым – преобразив сущность Духом Твоим Святым. Троекратное – Аминь, аминь, аминь.
Дальше в молитве мы приносим на это совершение таинства всех тех, кто с нами здесь физически, и тех, кого с нами физически нет. – Якоже быти причащающимся во трезвение души, во оставление грехов, в приобщение Святаго Твоего Духа, во исполнение Царствия Небеснаго, в дерзновение еже к Тебе, не в суд, или во осуждение. Еще приносим Ти словесную сию службу, о иже в вере почивших, праотцех, отцех, патриарсех, пророцех, Апостолех, проповедницех, евангелистех, мученицех, исповедницех, воздержаницех, и о всяком дусе праведнем в вере скончавшемся.
Тем самым еще раз мы исповедуем, что смерти нет, что Церковь – это явление в этом мире того Бога, Который победил смерть. Поэтому у Бога нет мертвых, у Бога все живы. И те, кто умерли физически до нас, они не мертвые, они живые у Бога, поэтому они вместе с нами участвуют в этой Евхаристии, и мы соединяемся в этой молитве вместе с ними.
А особенно – Изрядно о Пресвятей, Пречистей, Преблагословенней, Славней Владычице нашей Богородице и Приснодеве Марии.
Всякая церковная молитва, всякая ектения, всякое прошение, обращенное к Богу, заканчивается нами упоминанием о Марии, потому что Она – это персонификация Церкви. Это Та, Кто участвует во всех наших молитвах, и если наша молитва слаба, если, по выражению одного святого, она не достигает потолка, выше потолка не поднимается, то Ее молитва всегда слышна, и Она Та, Кто молится вместе с нами. Поэтому мы всегда вспоминаем Ее в наших молитвах для того, чтобы Она исполнила нашу молитву, не выполнила, а то, где наша молитва не дотягивается, чтобы Она ее дополнила. Это молитва не наша, но молитва церковная, и Ее присутствие в нашей молитве оказывается еще одним важным дополнением для церковности этой молитвы, для все-церковности этой молитвы.
И когда мы упоминаем в молитве Марию, хор и мы вместе с ним поем песню, прославляющую Марию: Достойно есть яко воистину блажити Тя, Богородицу, Присноблаженную и Пренепорочную и Матерь Бога нашего. Честнейшую Херувим и славнейшую без сравнения Серафим, без истления Бога Слова рождшую, сущую Богородицу Тя величаем.
И на этом заканчивается Евхаристическая молитва. В это момент мы на самой верхушке нашего духовного бытия, все, на что мы в этот момент нашей жизни способны, здесь и реализуется. Человек – это тот, кто реализуется в отношениях, в первую очередь, в отношениях с Богом, и во-вторых, но подобно этому, в отношениях с братьями и сестрами. Вот здесь мы Церковь, братья и сестры, соединенные Христом в полноценном предстоянии пред Богом. Здесь есть наша реализация как человеков, это высочайший духовный момент в нашей жизни, к чему и подготавливала нас литургия.
Завершение Евхаристии
Затем нам нужно немножечко отдохнуть, и это совершается некоторыми молитвами, я их не буду сейчас повторять, это есть в книжке. И заканчивается этот цикл молитв совместным пением «Отче наш». Почему «Отче наш» завершает Евхаристию? Мы с вами говорили о том, что Бог является нам Отцом только тогда, когда не «я», а когда «мы» со Христом. Сейчас в этой Евхаристии, на этой Тайной вечере с нами это и произошло. Мы, может быть, максимально возможно для нас в сегодняшней жизни соединились вместе друг с другом и со Христом. Это полноценное «я» реализуется в полноценном «мы». И поэтому именно в этот момент Бог для нас Отец как никогда, может быть. И мы все вместе поем молитву «Отче наш».
Что мы принимаем в причастии
И затем начинается наше причащение. Причащение – это уже получение нами плодов того, что в Духе совершено в Евхаристии. Но мы не ангелы. Если бы мы ангелы, то нам достаточно было бы пропеть «Свят, Свят, Свят Господь Саваоф» и все было бы уже в порядке, так ангелы и совершают это дело. Но мы не ангелы, не в том смысле, что мы плохие, а в том смысле, что мы и духовные, и телесные существа, и поэтому мы соединяемся с Богом, со Христом не только духовно, не только в нашей молитве, но и телесно. И плод Евхаристии, то, что на престоле стоит чаша с Телом и Кровью Христовым, с Его телесным бытием в нас, с Его жизнью, Кровью, совершающейся в нас – этот плод Евхаристии мы и принимаем в причастии.
Подходя к причастию, мы все вместе произносим молитву – Верую, Господи, и исповедую, яко Ты еси воистинну Христос, Сын Бога Живаго… Мы приходим верой нашей, и этой верой мы и принимаем Тело и Кровь Христовы.
Верую, Господи, и исповедую, яко Ты еси воистинну Христос, Сын Бога Живаго, пришедый в мир грешныя спасти, от нихже первый есмь аз. Еще верую, яко сие есть самое пречистое Тело Твое, и сия есть самая честная Кровь Твоя. Молюся убо Тебе: помилуй мя, и прости ми прегрешения моя вольная и невольная, яже словом, яже делом, яже ведением и неведением, и сподоби мя неосужденно причаститися пречистых Твоих Таинств, во оставление грехов, и в Жизнь вечную. Вечери Твоея тайные днесь, Сыне Божий, причастника мы приими; не бо врагом Твоим тайну повем, ни лобзания Ти дам, яко Иуда, но яко разбойник исповедаю Тя: помяни мя, Господи, во Царствии Твоем. Да не в суд или во осуждение будет мне причащение святых Твоих Тайн, Господи, но во исцеление души и тела. Аминь.
С этой молитвой Иоанна Златоустого мы подходим к чаше, исповедуя в ней веру в то, что это Тело, Кровь Христовы, нашего Господа и Бога, и принимаем Их для того, чтобы мы могли дальше жить, во оставление грехов, чтобы это все реализовалось в нас – жизнь вечная. При этом мы подходим с упованием, с надеждой на то, что я подхожу сейчас не как Иуда. Иуда ведь был на Тайной вечере, и он принял от Иисуса этот кусок. Но, поскольку он не верил в Него, не доверял Ему, то этот кусок стал причиной того, что с этим куском в него вошел дьявол, в Евангелии написано об этом (Ин.13:27). С этим принятым им куском, но принятым не в вере, для Иуды все стало решено окончательно.
Этот момент, когда мы подходим к причастию – это момент суда. В Символе веры говорится о том, что Он приходит судить живых и мертвых. И сам Иисус говорит – на суд пришел Я в мир (Ин.9:39). С первого пришествия Христова есть в мире суд, который никак не обойти. Есть Христос, и мы к Нему подходим с тем или с этим, к Нему нельзя подойти нейтрально. Иисус говорит – Кто не со Мной, тот против Меня (Лк.11:23). Жуткие слова. Он говорит о Себе как о мече, который приносит разделение. Нельзя пройти меч нейтрально, посередке, либо слева, либо справа. Иисус Сам является таким выбором, на чём обязательно нам приходится сделать выбор. Он – суд, и каждый из нас, приходя своей верой ко Христу, тем самым выбирает жизнь.
Этот меч Христов разделяет жизнь и смерть. Когда мы подходим к нему с верой, мы избираем жизнь. Если мы подходим к нему без веры, то мы избираем смерть – это то, что с нашей стороны идет. Это не значит, что Он с этим согласится, может быть, дальше еще что-то будет, Он еще раз встретится этому человеку, все это может быть. Но каждый раз, когда мы приходим на встречу с Ним, мы перед этим самым выбором – жизни или смерти. И поэтому Иисус говорит – верующий в Меня уже на суд не приходит, но перешел из смерти в жизнь (Ин.5:24). Есть такие замечательные слова.
Когда Он говорит о последнем суде, что будет последний суд, за которым уже как-бы ничего, Он говорит, что верующий в Меня на тот суд не приходит, он уже перешел из смерти в жизнь. Почему так? Потому что тот, кто верит во Христа, уже пришел на этот суд, он не когда-то еще потом придет, а он уже на этом суде. Он каждую секунду своей жизни совершает этот выбор между жизнью и смертью, он каждую секунду своей жизни в этом суде находится. Мы с вами, если мы христиане, мы и есть постоянно на этом суде. Мы каждый раз в этом парадоксе веры и неверия. В нас уже есть вера, но это не та вера, которая передвигает горы, которая удерживает нас полностью от всякого греха. Она еще не вся, уже есть, но еще нет. И поэтому каждый момент нашей жизни – это суд, это встреча со Христом, и особенно перед чашей.
И каждый раз священник, вынося чашу, говорит – Со страхом Божиим и верою приступите. Именно с трепетом перед тем, что сейчас происходит, и с максимально возможной для меня верой, насколько я сегодня в этой вере способен себя осознать. Сие есть Тело Христово, сия есть Кровь Его – это то, чем я сегодня могу перейти из смерти в жизнь. И поэтому я только и могу на Него уповать, на Его действие во мне, на присутствие Его Духа во мне, что я не как Иуда подхожу, что мое прикасание губами к моему Спасителю – это не поцелуй Иуды, что тайна, которую я сейчас принимаю – это не то тайное местоположение Христа, которое я сейчас пойду разбалтывать Его палачам. Нет. Я грешен, но я прихожу, как разбойник – Помяни меня, Господи во Царствии Твоем. Я прихожу с надеждой на Его исцеление, с надеждой на ту жизнь, которую Он даст мне. Вот с этим мы приходим к причастию. И в этом реализация на нашем телесном уровне того, что совершено на Евхаристии. И это то, что фактически завершает литургию.
Зачем нужен отпуст
Здесь Иоанн Златоуст делает еще одну важную вещь. Мы сейчас страшно горячие. И в этот момент, если с человеком глазами встретиться, эти глаза удивительно полные какой-то совершенно неземной любви, если человек с верой принял Христа. Вот, страшно горячие. А мир холоден. И таких горяченьких нас выпускать на улицу нельзя, это будет для мира катастрофой, потому что мир не признает этого жара, он слишком горяч для мира. И для нас катастрофа, потому что этот холод обожжет нас. Поэтому Иоанн Златоуст дает нам некоторое время молитв чуть-чуть себя попридержать, успокоить. И после этого мы выходим в мир, когда священник произносит отпуст – молитву благословения на завершение службы. После этого мы выходим в мир для того, чтобы нести Христа, Которого мы приняли, Кто внутри нас, Кто уже прибавил кусочек Своей жизни внутри нашей. Мы совершили еще один шажочек на этом пути вдоль вектора из небытия в бытие, который совершает для нас Господь.
Вот суть церковного богослужения, к чему нас призывает Господь, и что нам дает наша Церковь, какого уровня, какой глубины, полноты соединение с Богом. Это центральный момент христианской жизни – таинство Евхаристии.
Что такое Второе пришествие?
Давайте, еще раз обратим внимание на то, что в этом таинстве мы оказываемся одновременно и в Тайной вечере, и в полноте Второго пришествия. Что же такое, это Второе пришествие, о котором столько всего говорится? Его страшно боятся, ну как же, это же конец света! Стоит только эти слова произнести, как все люди начинают трепетать – а, когда же он будет? Самый главный вопрос –когда же этот конец света, когда? Иисус много раз отвечает на этот вопрос – Не вам знать времена и сроки, только Отец Небесный знает, когда пора (Деян.1:7).
Второе пришествие – это пришествие Иисуса в силе и славе, когда уже не будут говорить, вот здесь Он или там Он, а когда всем видно будет, как молния от края и до края земли, так явится Сын Божий (Мф.24:26-27). Явление в славе – это явление суда, потому что встреча человека со Христом – это суд, и когда Он приходит в полноте силы и власти – это означает последний суд, это последняя встреча с Ним. Вместе с тем, это ведь не страшный судья приходит, не судья непреклонный. Это приходит Тот, Кто отдал жизнь за нас, в Ком явлена вся полнота Божьей любви. Поэтому этот суд – это встреча с Тем, Кто нас любит больше Своей жизни, и с Тем, Кого мы можем любить.
Страшный ли это суд? В чем-то да, потому что в этот момент кончится время, и будут все времена сразу. Это значит, я увижу всю свою жизнь, и это страшно. Но дело в том, что за этим следует, какая цель, куда это ведет? Если я встречусь со всей своей жизнью и одновременно встречусь с любящими глазами Христа вот так, лицом к лицу, что со мной произойдет? Вот, что такое Второе пришествие, что такое суд.
Хорошо это или плохо, хотеть нам этого события или нет? Да, конечно, хотеть, это же встреча с полнотой любви. Сейчас все это, по выражению апостола Павла, как бы сквозь тусклое стекло. Здесь сейчас у нас столько зашумленности, что мы не видим, не слышим и десятой части того, что есть на самом деле. У Льюиса это совершенно замечательно описано, как мы слепы здесь. С Его пришествием все становится ясно кристально. Хотеть нам этого, желать этого? Да, конечно же. Конец света – конец этого мира, а что там? А никто не знает, что там.
Книга Откровение Иоанна – удивительная книга, единственная книга из Нового Завета, которая не читается на церковных богослужениях. Почему она не читается, чем она такая особенная? Тем, что это не указание, как нам жить. Это совершенно другого рода книга, это книга пророческая, не предсказательная, а пророческая. Разница между предсказанием и пророчеством очень простая: предсказание – это то, что в будущем, а пророчество – это то, что истина. Истина вечная, не случайно каждое христианское поколение, каждое время Церкви себя обнаруживает в одних и тех же главах книги Откровения Иоанна Богослова, потому что Иоанн описывает то, что ему открывается в вечности, в смысле того, что стоит за человеческой историей. Вся человеческая история – это история борьбы Бога с противлением Ему на поле человеческого сердца, вся человеческая история именно в этом и заключается.
И суть книги Иоанна не в том, чтобы предсказать какие-то времена и сроки, нету этого в книге Иоанна Богослова. Есть тьма охотников ее читать, находящих там всякие числительные, рассчитывающих столько-то лет. По этим толкованиям мир уже раз пятнадцать пережил конец света, и ничего, и дальше будет переживать. Не в этом дело, нет в этой книге времен и сроков. В этой книге есть свидетельство о победе Божией.
Суть этой книги в том, что победа Божия является непреложным фактом, вот, что открывается Иоанну. Ему открывается то, что к этой победе ведет борьба. Да, борьба происходит, но суть того, что ему открывается, это победа Христова, это откровение победы. Весь Ветхий Завет пророчествует о Христе. Все книги Нового Завета говорят о том, что эти пророчества совершились, Христос пришел. Но вместе с тем, книги Нового Завета оказываются пророческими, потому что говорят о победе Христа в духовном плане. Эта победа уже совершена, но для нас, человеков, она оказывается в будущем. И все, что говорит Новый Завет о Втором пришествии, о воскресении мертвых и так далее, все это для нас в будущем. Тем самым, это, по сути, пророчество.
Но книга Иоанна говорит о том, что это все реально совершается. Иоанн видит эту победу как реально совершившийся факт. Не столько важно, насколько лет в будущее его для этого Ангел перенес, это совершенно несущественно. Важно, что эта победа есть реальный исторический факт.
Наша же задача, чтобы этот факт, это Второе пришествие, эта встреча мира со своим Спасителем произошла как можно скорее. Наша задача – проповедовать Евангелие всей твари, для того чтобы мир встретился со Христом. Второе пришествие – это не что иное, как исполнение для всех людей Первого пришествия. Каждый из нас принимает пришествие Христа в нашу жизнь как Второе пришествие, пришествие в силе и славе. Я Его встречаю как младенца, родившегося в Вифлееме, как беспомощное существо, я вхожу в отношения с Ним, распятым на кресте, когда Он опять совершенно беспомощен. Но вслед за этим Он приходит ко мне в Воскресении и Вознесении, в силе и славе, сидя одесную Отца. Я принимаю Его Первое пришествие, как Второе, в этом суть исполнения для меня вечной жизни. Для меня Второе пришествие так же, как для Иоанна Богослова, оказывается реальным фактом моей биографии. И если такое будет для всех, тогда и есть Христос, пришедший в силе и славе для всех. Вот, в чем наша задача.
Когда это будет, я не знаю. Умру я до этого? Да, наверняка, физически я умру, но это ничего не значит. Смерть не меняет ничего в моей жизни. Может быть, я только еще больше буду способствовать этой работе Божией.
Есть Второе пришествие как исторический факт. Каждый из нас своим обращением к Богу, своим принятием Его как Господина в своей жизни приближает этот момент. Каждый из нас, принимая Святого Духа, Духа мира, становится тем, вокруг кого, по слову старца Серафима, спасаются тысячи. Если мы принимаем Духа мирного, вокруг нас спасаются тысячи. Тысячи людей обращаются к Богу, если видят реальную встречу со Христом в нас, если они видят реальную любовь нашу к Богу и к людям вокруг, если они видят действие Святого Духа. Всем этим победа Христова, которая есть на небесах, приближается здесь, в нашем мире, в этом времени, к чему мы и призваны.
