«Исаия 49. Служение в тени» — пятнадцатая глава из книги Эллен Дэвис «Общение с Богом».
Господь соделал уста Мои как острый меч; тенью руки Своей покрывал Меня, и соделал Меня стрелою изострённою; в колчане Своём хранил Меня
(Исаия SYNO 49:2)
Осмелюсь предположить, что это не те образы, которые мы обычно помним из короткого стихотворения, которое библеисты называют Второй песней пророка Исайи. Знаменитый образ приводится несколькими стихами позже:
Я сделаю Тебя светом народов, чтобы спасение Моё простёрлось до концов земли. (SYNO 49:6)
Неудержимый свет, несущий спасение. Христиане, конечно, увидели в этой убедительной метафоре обещание, исполненное в Иисусе Христе, свете мира. Это находит дальнейшее воплощение в миссии и служении церкви: христиане идут вперед «в силе Духа», «чтобы любить Господа и служить Ему». Такой образ может ободрить церковь, когда она переходит от внутреннего состояния Великого поста к светлой пасхальной надежде, которой так и хочется поделиться. Для тех, кто решили жить как христиане (предпочтя этот вариант взамен других привлекательных альтернатив нашей культуры) этот образ света может напомнить о том, что в первую очередь привело их в церковь — о желании сделать что-то значительное для мира, даже что-то хорошее для мира, что теологи называют «чувство предназначения».
Однако мы можем быть введены в заблуждение относительно природы христианского предназначения и служения, если не заметим, что стихотворение начинается не с распространения света, а с прямо противоположного, с образов сокрытия. Образцовый слуга — это острый меч, спрятанный в тени Божьей руки, отполированная стрела, вложенная в Божий колчан. Направление стихотворения предполагает, что именно здесь рождается сила для служения: в потаенном месте. Сначала мы должны воплотить в жизнь эти образы сокрытия, если через нас Бог однажды осуществит цель распространения света. Пророческое стихотворение указывает нам на необходимость практиковать дисциплину безвестности — контркультурную практику, если таковая вообще существовала, и поэтому она наиболее подходит для нас, когда мы идем по крестному пути.
Жить в глубокой тени Божьей руки, прятаться в колчане, который висит у Бога на спине, — так великий поэт, которого мы называем Вторым Исайей, напоминает нам о том, что подготовка слуги к эффективному общественному служению происходит в отдаленных местах, где, возможно, никто особо не замечает, не одобряет или не благодарит за то, что мы делаем. Именно в тех потаенных уголках мы находимся под Божьей защитой. Эта истина легко забывается в среде, в которой живет большинство из нас, где большинство стремится к тем нескольким особо желанным должностям, а разочарование — обычное дело. Однако само существование второй части книги Пророка Исаии [1] ставит под сомнение наше представление о том, что общественное признание является мерилом успеха в христианской жизни, как это принято считать в других сферах жизни. Ибо возвышенная поэзия этих шестнадцати глав сама по себе является плодом суровой дисциплины безвестности. Настоящее имя поэта-пророка, возможно, никогда не было известно или забылось тысячелетия назад. И более того, так называемый Второй Исаия обращается к народу и для народа, находящегося в изгнании в далеких краях. Кажется маловероятным, что из Вавилона, этой свалки народов, когда-либо воссияет такой свет.
Именно потому, что мы так сильно нуждаемся в безвестности и часто не умеем ценить ее, Священные Писания постоянно напоминают нам об этой необходимости. Прислушайтесь к псалмопевцам:
Храни нас, Господи, как зеницу ока твоего;
В тени крыл твоих, укрой меня.
(Псалом SYNO 16:8)
Ибо Ты помощь моя,
и в тени твоих крыльев я возрадуюсь.
(Псалом SYNO 62:8)
Будь мне твердым убежищем, в котором я всегда мог бы укрываться;
Ибо твердыня моя и крепость моя — Ты.
(Псалом SYNO 70:3)
Точно также Иисус знал, что Божье присутствие наиболее ощутимо в труднодоступных местах. Вот почему, нуждаясь в подкреплении сил, он часто уходил один, κατ̓ ἰδίαν. Иисус удалился «в пустынное место один» (Матфея 14:13, 23), чтобы переварить шокирующую новость о том, что Иоанн, Его почти двоюродный брат, был обезглавлен. Оставшись один, κατ̓ ἰδίαν, он проживал потерю того, кто понимал его лучше всех. Погруженный в молитву, он набирался сил, чтобы встретить лицом к лицу приближение собственной насильственной смерти [2]. Иисус также учил своих учеников соблюдать дисциплину безвестности: находить силу, находить Бога в сокровенном месте. Когда ученики вернулись с той первой великой миссии проповеди и исцеления, Иисус не сказал: «Мы в ударе!» — и не начал разрабатывать стратегию следующего великого евангельского движения. Скорее, он сказал: «Пойдите одни в пустынное место [κατ̓ ἰδίαν] и отдохните немного» (Марка 6:35, Луки 9:10).
Поиск убежища и покоя в укромном месте является или должен являться неотъемлемой дисциплиной христианской жизни, и вот по какой причине — здесь идет война, и мы все вовлечены в нее. Библия — это обширный труд по военной истории, повествующий о битве Бога со злом, продолжающейся с третьей главы книги Бытия до книги Откровения. Поэт-изгнанник говорит нам, что мы — Божье оружие в войне; слуги Божьи — это отточенные мечи и отполированные стрелы, которые используются против зла. Нам, современным христианам, трудно осознать эту идею. Мы мало говорим о зле и уж точно не называем себя воинами веры. Но библейский поэт заставляет нас взглянуть правде в глаза, что на самом деле происходит здесь, неделю за неделей, когда мы приходим на богослужение; или день за днем, когда мы читаем Священное Писание и молимся в своих комнатах; или когда мы встречаемся с другими христианами, чтобы поговорить о том, во что мы верим и за что боремся, чтобы это воплощалось в жизнь, иногда вопреки всем обстоятельствам. Каждому такому делу есть место, большое или маленькое, в нашей жизни; все они являются средством, с помощью которого мы заточены и отполированы, чтобы распознавать и называть зло, чтобы быть полезным для Бога в борьбе против всех форм зла, что мы встречаем каждый Божий день.
Но вот тут-то все и усложняется. Ведь, конечно, мы сражаемся со злом не как внешние наблюдатели: никто из нас лично не застрахован от зла. И поэтому, если мы хотим быть полезными в служении Богу, нам часто приходится выходить из игры и прояснять свою собственную позицию. Мы должны удалиться в другое место — даже если, подобно Израилю в изгнании, мы попадаем туда против своей воли и с большими страданиями, — чтобы ясно увидеть зло и осознать свою готовность соучастовать в нем.
Ранние христиане хорошо знали, что даже при самых благих намерениях и самых радужных надеждах мы легко попадаем в плен к силам, разрушающим жизнь. Поэтому они практиковали то, что они называли disciplina arcana, тайную дисциплину. Они углубились в размышления о тайнах, благодаря которым мы живем: о тайне греха, который проникает в каждый уголок сотворенного Богом мира, и об искуплении, которое делает то же самое; о божественном смирении, столь глубоком, что некогда космическое величие снизошло до того, чтобы взять себе жизнь галилейского крестьянина; о божественной силе, которая глубоко спряталась в человеческой слабости и покорилась даже смерти на кресте. Как было известно первым христианам, всякий раз, когда церковь обнаруживает, что ее образ жизни и речи слишком сильно напоминает доминирующую культуру, наступает время соблюдать тайную дисциплину с обновленной строгостью. Другими словами, всякий раз, когда церковь становится слишком комфортной, приходит время пожертвовать своим культурно привычным красноречием и сосредоточиться на тех тайнах, которые мы можем понять и выразить только запинаясь.
Подобно Израилю в изгнании, мы все живем в постоянной опасности усвоения обычаев и мудрости различных империй, в которых мы живем. Возможно, это само по себе имеет огромную ценность. Мой родной Вавилон — это процветающий университет, место, где я рада находиться. Но для меня это становится опасным, когда я обращаю внимание на его профессиональную программу, направленную на формирование моего преподавательского служения и нацеленную на вознаграждение, которое оно сулит. Опасность ассимиляции является серьезной для всех нас и, возможно, самой большой для тех приходов и отдельных людей, которые наслаждаются тем, что мы называем «успешным служением». Поэтому мы должны постоянно прерывать наше продвижение и снова и снова возвращаться в тайное место, где мы живем в тесном контакте с этими тайнами — в минуты, ревностно охраняемые для личной молитвы, в часы, каждую неделю или месяц отводимые для духовного чтения и изучения, в дни, отведенные для уединения.
Не только опасность ассимиляции заставляет нас постоянно искать тайное место. Другая причина, и даже более веская, в том, что битва со злом кровопролитна и глубоко печальна, и любой, у кого хватит мужества продолжать ее, будет чувствовать, что большую часть времени он проигрывает. Современная психология не замечает отчаяние и эмоциональное выгорание, от которых страдают так много людей, которые больше всего на свете хотят служить Богу. Поэт вавилонского изгнания видел и проблему, и единственное средство от нее, которое заключается именно в том, чтобы искать прибежища в Боге:
И я сказал: «Напрасно я потрудился;
на мусор и бессмысленное я потратил свои силы».
Ах, но мои причины с YHWH,
И воздаяние мое — в моем Боге. (49:4)
«Мои причины с YHWH» — это выражение почти слепого доверия. Если мы вообще хотим служить Богу, то должны довольствоваться тем, что делаем это вслепую, потому что на дне колчана очень мало света. Истинное служение Богу означает движение вперед, руководствуясь только доверием и инстинктом веры — хорошо отточенным инстинктом, который помогает нам быть ближе к Богу во тьме, который делает нас устойчивыми и не позволяет опуститься до ожидания любого удовлетворяющего результата, который мы могли бы получить от наших трудов. Быть полностью свободным в служении означает доверить наше дело Богу, довольствоваться тем, что есть в этом мире, работать, любить, ждать и молиться со всей силой, которая нам дана, даже если мы не в состоянии предвидеть какой-либо радужный исход.
Свобода делать это приходит, когда мы размышляем о том, что произошло с нами в купели крещения, где мы были глубоко погружены в Божью жизнь, нашу «жизнь, сокрытую со Христом в Боге» (Колоссянам 3:3). Поскольку наша жизнь теперь надежно спрятана в Боге, мы можем расслабиться в служении Богу. Мы вольны служить Богу, используя все свои навыки. И когда эти навыки подводят (а это обязательно случится), тогда мы можем продолжать служить, проявляя готовность разделить с Богом его неизменную скорбь и бесконечную любовь к миру. Благодаря крещению наша жизнь сокрыта с Христом в Боге, и поэтому, пока мы находимся в этом мире, мы поступаем мудро, часто и глубоко погружаясь в неизвестность, где защитное присутствие Бога наиболее ощутимо. Мы должны часто выбирать уединение. Это укрепит нас в принятии безвестности, которую мы не выбирали, когда, подобно нашему пророку, нас отправят в изгнание — и мы все отправимся туда, в то или иное время. Тогда мы должны обрести нашу веру и наше служение в месте одиночества, где нет видения; в укромном месте, презираемом миром, но ставшем пригодным для жизни благодаря огромному смирению Бога в Иисусе Христе, нашем Господе, с которым мы находим наш единственный покой, через которого мы возносим всю нашу хвалу.
Примечания
[1] Обычно считается, что главы 40-55 принадлежат не Исаие Иерусалимскому (пророку восьмого века, чье послание и история сохранились в первых 39 главах), а анонимному поэту шестого века, которого ученые называют «Вторым Исаией».
[2] См. от Матфея 16:21.
Перевод подготовила Елена Чистякова, студентка 3 курса Колледжа «Наследие». На русском языке публикуется впервые.
