Эта короткая глава называется «НЕТ БУДУЩЕГО»
За 3-4 месяца перед следующим событием я стала волноваться, чувствовать выраженную тревогу, не понятно почему, не находила себе места. Как будто черная беспросветная ночь спускалась на меня. Иногда эта «ночь» отходила, и я успокаивалась.
Я постоянно говорила мужу: «Я чувствую, как будто у нас нет будущего!» Он не понимал, что происходит, но тоже начинал волноваться. И я не понимала. Не понимал также и священник местного храма, которому я рассказывала об этом несколько раз, настолько выраженным было это состояние. Потом он признался мне: «Это был какой-то ужас, что ты говорила!»
В тот вечер я ждала мужа и известий от него. Он как раз должен был досдать или не досдать последние экзамены в Православном Свято-Тихоновском Богословском Институте и закончить или не закончить его. Его давно хотели рукополагать в диаконы, а потом в священники, и ждали, когда он, наконец, закончит институт. Но в последний год программа изменилась и ему добавили еще 25 экзаменов, которые он экстренно досдавал. Последние 10 дней он рекордными темпами сдавал эти экзамены, почти не ел, не спал и очень устал. И в этот вечер был последний рывок.
Я не беспокоила его, думая, что он может беседовать с преподавателями, однако, в 9 вечера уже начала ему звонить. Телефон был недоступен. Я писала в Фейсбук, думала, вдруг он ответит со своего маленького нетбука, но сообщения оставались непрочитанными. Часы летели быстро, вот уже и 12, и час ночи, а телефон все недоступен. Полвторого ночи я поняла, что все последние электрички уже проехали и все последние автобусы прошли. И я пошла его искать.
Взяла с собой нашу собаку, и мне пришла мысль сходить поискать его на железнодорожной платформе Красногорская, куда мы обычно приезжали, когда ехали домой. Придя на платформу, я снова почувствовала эту «темную ночь». Она как будто висела в воздухе. Мне стало тревожно. На станции уже никого не было, но я надеялась, что какой-то дежурный на станции может быть. Постучалась в будку к билетным контроллерам. И действительно, дверь открыла полная женщина восточной, я думаю, армянской, национальности. Я сказала ей: «Муж не вернулся домой, и я его ищу». Она изменилась в лице и сказала: «Он погиб». Я сразу почувствовала, что это – ПРАВДА. Потому что ощущение «темной ночи» просто висело над станцией. Но я стала говорить ей: «Почему Вы думаете, что это он?»
Она ответила: «Мужчина в синей куртке и черной шапке помогал пьяному бездомному, упавшему на пути, забраться на платформу. Он его пытался подсадить, но не смог поднять, тогда он его запихнул под платформу, но сам не успел. Я ничего не видела сама, так рассказывали очевидцы. У мужчины была сумка с нетбуком и книгами и маленький подарочный пакет. В нем был крем. Наверное, Вам вез. Мы отдали их в полицию». Женщина была явно недовольна и не хотела больше разговаривать. Я только спросила: «Он точно погиб??» Она сказала: «Да, скорая подтвердила. Можете ехать в отделение полиции на Белорусском вокзале».
Я была в ту ночь и в полиции, и на опознании в морге. Это была самая страшная ночь и самое страшное зрелище в моей жизни. Поначалу я даже не плакала. В морге молилась, прикасаясь к телу мужа: «Господи, пусть он оживет», – но меня быстро оттащили санитары, чтобы я не разглядывала долго этих ужасных травм. Все равно у меня случилось потом посттравматическое стрессовое расстройство. Не зря патологоанатомы категорически не советуют родственникам ходить на опознание. Это могут сделать знакомые. Со мной был лучший друг мужа, он мог опознать, но я хотела увидеть мужа, и никто не мог меня удержать.
О том, что было после, я расскажу потом, а сейчас я хотела обратить внимание, что в чудом спасшемся нетбуке мужа оказался весь его архив – статьи, зарисовки, эссе, дневники, письма – и это наследие оказалось самым важным и драгоценным из того, что оставил мне мой любимый муж. Нетбук с книгами, среди которых были книги по учебе, Библия и томик стихов Тютчева, нам отдали в полиции.
***
Своего мужа Георгия я увидела первый раз, когда мне было 29 лет, ему при этом было 26. Спустя примерно полгода я имела счастье быть с ним на одной христианской психологической конференции и сразу обратила внимание на то его качество, про которое все вспоминают – он всем помогал. После конференции я хотела дойти до метро со своей знакомой, но ей надо было донести множество сумок. Помогать вызвался, конечно, Георгий. Я помню, что одет он был достаточно небрежно, даже неаккуратно. Всю дорогу мы втроем о чем-то непринужденно говорили, и я подумала: «Какой интересный молодой человек, правда одет странно, явно не сильно озадачен тем, чтобы произвести впечатление своим внешним видом».
Контраст простого внешнего вида и глубокого внутреннего содержания этого человека сразу бросился мне в глаза. Собственно, в нем было много контрастов – внутренняя скромность, иногда даже неуверенность в себе, сочетались со смелостью и мужеством, решимостью пожертвовать чем угодно, если надо, даже жизнью. Поэтому он так героически и погиб. Про таких говорят: «Верь не тому, кто говорит красиво, а тому, кто молчаливо творит красивые дела» (аллюзия на изречение Омара Хайяма). Впрочем, говорить красиво он тоже умел и даже написал много прекрасных статей и эссе по библейско-богословской тематике. Мне всегда нравилось следить, с каким умным видом он погружался в книгу – сразу было видно, что он очень много в жизни читал, и, раскрывая книгу, попадал в свою стихию.
Георгий любил путешествовать, не сидеть на месте, постоянно быть в движении. Он говорил: «Неплохо было бы, если бы храм был в поезде и мог бы всегда ездить по нашим просторам» 🙂
Он обладал очень приятным тембром голоса, фотогеничной, я бы сказала, иконописной внешностью. У него была борода, которая меня почему-то особенно радовала и привлекала. Видимо, каждый стремится к тому, чего ему не хватает (шучу).
У него была удивительная способность отдавать. Он мог отдать все – от одежды, денег, книг, времени, внимания, сил до самой жизни, когда представилась необходимость. Это всегда показывало мне его внутреннюю щедрость, благородство. Это самый благородный человек, которого я встречала в жизни. Он легко мог прощать, не имел привычки долго обижаться, умел сглаживать конфликты, но умел и защитить. Не раз меня защищал в некоторых ситуациях.
Его мысли и разговоры со мной, его установки – самое ценное наследство, которое со мной осталось. Ему абсолютно чужды были фальшь, надменность, наглость или напыщенность, помпезность, позерство. Простота и искренность, открытость были естественным для него состоянием.
А как часами он мог выслушивать никому не нужных, одиноких бабушек в храме, хотя у него была куча дел. Но человек, находящийся рядом с ним в данный момент, был для него главным и самым важным. Ему НУЖНЫ были люди. Это и есть любовь, я так думаю. И неравнодушие. Для меня, конечно, его ключевым качеством и была эта любовь. Любовь и свет, теплота, доброта.
Если был какой-то конфликт со мной или еще с кем-нибудь, он обязательно стремился его преодолеть, все обсудить, восстановить взаимопонимание. Очень радовался, когда быстро удавалось помириться и достичь гармонии и единства.
Это был человек мира, человек-мост, объединяющий и знакомящий совершенно разных и непохожих друг на друга людей. Ему очень нравилось всех радовать, выбирать подарки. Он обожал, когда я смеялась и была довольна. Причем у него был дар подобрать каждому необходимую именно ему в данный момент книгу. Как потом рассказывали его друзья, эта книга оказывалась прямо в точку – то, что нужно было человеку в данный момент.
Возвышенности его планов, мыслей и стремлений можно было только удивляться. Я говорила ему не раз: «Твои мысли совсем «не от мира сего». Такому человеку, как ты, трудно будет жить в нашем мире, надо будет все отдать и умереть». Так и случилось. Из-за его природной скромности я поначалу не видела в нем героя, но оказалось, что настоящие герои живут среди нас.
Интересно, что на его похоронах несколько человек, не общавшихся друг с другом годами, рассказывали мне, что помирились перед лицом такой смерти их друга. Большинство окружающих Георгия людей любили его и ценили общение с ним.
Одним предложением я бы сказала про него: «Блаженны чистые сердцем». Если одним словом, то Любовь. Та, которой теперь так дико не хватает.
***
БЕЗДОМНЫЙ
Что мы узнали о бездомном Михаиле 1975 года рождения, которого спас Георгий? Мы повесили на станции объявление, чтобы он приходил в храм, что ему там помогут. И он действительно пришел через несколько дней, принес разбитый кнопочный телефон Георгия и стал разговаривать с диаконом. В храмовый домик даже следователь пришел брать у него показания. Михаил сказал, что выпил в тот день и ничего не помнит. Как оказался на путях, тоже не помнит, но у него там был лаз под платформой в город, и он спрыгивал на пути в течении 10 лет! Начальник станции тоже нам сказал, что этот бездомный 10 лет у него там ползает, и зачем только, мол, Ваш муж за ним прыгнул?!
То есть они смотрели на это 10 лет и ждали, пока кто-нибудь за ним прыгнет на пути… Муж, естественно, не знал, что пьяный человек обычно имеет хобби – ползать по путям и уворачиваться от электричек.
Михаил сказал, что он пришел в себя только от сильного удара по нему тела Георгия, которого уже сбила электричка… От этого удара он окончательно залетел под платформу и сидел там и ругался, как говорили очевидцы. Его минут 30-40 уговаривали снять тело Георгия с путей. В конце концов он снял… Сожалений не выражал и еще часа полтора ругался, что «пропало его бухло», по выражению очевидцев…
Приходил в храм он три раза: один раз разговаривал со священником и пару раз с диаконом. Последние разы, как рассказывал диакон, – уже о своих проблемах. Он дважды сидел, и у него были какие-то проблемы с полицией.
Прожил он всего месяц после смерти Георгия и умер утром после 23 февраля, выпив слишком много накануне, греясь у печки в заброшенном доме. В Красногорске были заброшенные частные дома, в которых ночевали и собирались бездомные. О его смерти нам сообщили его товарищи, которые просили помочь с поминками. Мы проверили записи морга – действительно, он умер 24.02.2018. Диагноз был написан – острая сердечная недостаточность.
Его смерть совсем привела меня в уныние и кризис. Я почему-то так надеялась, что этот человек изменит образ жизни, оценит жертву жизни, которую за него отдал такой светлый человек… Мне говорили: «Напиши на него заявление в полицию, он еще кого-нибудь под электричку подведет». Но мы с родителями мужа сразу решили его не преследовать. Георгий отдал за него жизнь, а мы что его преследовать будем?
Одно только утешает, что он умер в спокойной обстановке, а не пьяным под страшной электричкой, что он приходил в храм, может быть, каялся в душе… По крайней мере мы еще год целой группой читали за него кафизмы об упокоении… А Георгий приснился нашей подруге и сказал, что он не мог поступить иначе. Эти слова долго стояли эхом у меня в голове. Конечно, он, закончив Институт, собираясь рукополагаться в священники, просто не мог пройти мимо ползающего по железнодорожным путям пьяного человека, не мог поступить иначе…
Я долго размышляла об этом трагическом дне, почему он сложился именно так. И чувствовала свою вину, потому что днем я звонила Георгию, меня накрыло, что я хочу его увидеть. У него был перерыв между экзаменами, и я несколько раз звонила: «Приезжай, погуляем с собачкой, я так хочу тебя увидеть!» И он уже готов был отпроситься из института и вернуться туда вечером, как в последний момент мне стало стыдно, что я так его тереблю и требую, и я сказала: «Ну нет, конечно, оставайся, раз надо, потом увидимся». Надо сказать, никогда раньше я так его не требовала и не звонила несколько раз подряд, а тут как сердце чувствовало.
Я ему передала подарок для его мамы, чтобы он ее навестил и остался у нее ночевать, а из-за того, что он днем не приехал, а я его звала, он решил поехать ночевать ко мне, к нам домой, и встретил этого бездомного… И вот, я без конца прокручивала в голове: а что бы было, если бы я добилась, раз начала, и он приехал днем? Тогда бы он после института поехал к родителям другим путем и остался бы жив!..
Хотя, возможно, после института он тоже бы вернулся ко мне, потому что уже очень устал и еще хотел меня обрадовать тем, что он, наконец, досдал все экзамены и закончил институт… Думаю, он и не справился физически с пьяным сопротивляющимся бездомным именно потому, что последние дней десять совсем мало спал и ел, все время готовился к экзаменам, ему надо было срочно досдать около 20 предметов, которые внезапно добавили потому, что он учился на факультете религиоведения, а на богословско-пасторском были дополнительные предметы. Короче, выложился полностью, доделал дело до конца… и умер.
***
Случай с бездомным не был единственным, свалившимся с Неба на неподготовленную почву. Георгий много лет, начиная еще со средней школы, участвовал в служении помощи беженцам, собирая вещи, книги, продуктовую помощь и развозя все это на газели нуждающимся людям. Служение это возглавляла прихожанка храма святых бессребренников Космы и Дамиана в Шубино Вера Возлинская. И Георгий пропадал там целыми днями и вечерами, разбирая и упаковывая вещи, которые во множестве отдавали в храм. В основном это были одежда, обувь и старые книги. Одежда часто была рваная и непригодная, поэтому ее сначала надо было рассортировать. Потом они везли ее в отдаленные селения, например, Тульской области, где эти вещи, по выражению Георгия, «отрывали с руками», дарили Евангелия, общались с беженцами. Он прекратил участвовать в этом служении, только когда поступил в Свято-Тихоновский Богословский Институт, то есть участвовал в нем более 10 лет.
Мне кажется, именно храм святых Космы и Дамиана со своим замечательным настоятелем отцом Александром Борисовым и сформировал нацеленность Георгия на социальное служение, помощь нуждающимся и заботу о бездомных. Родители Георгия видели в нем больше молодого ученого, поэтому им не нравилось столь активное участие сына в служении, которое к тому же занимало очень много времени. Даже, учась в аспирантуре, он его не оставлял.
Раздавать всё и всем было обычным делом для Георгия. Отдать вещи, деньги, книги, время, силы, тепло своего сердца было для него совершенно привычным, поэтому я и писала, что он самый великодушный и благородный человек из тех, кого я встречала. Другое дело, что в результате ему пришлось отдать и саму свою жизнь…
Помню, как он постоянно кормил бездомных, тратя на них свою, мягко говоря, небольшую зарплату. Они собирались у храма, где он работал в последние годы своей жизни, и спрашивали его у работников. Из-за этого работники храма часто ругались на Георгия. Он бежал в ближайший супермаркет, покупал еду этим бездомным и расстраивался, если они ушли, не дождавшись его.
А однажды зимой, когда было холодно, около минус 15 градусов, он приходит домой грустный и говорит мне: «Вот, я знал, что ты бы на меня ругалась, и не отдал свои ботинки бездомному на станции Трикотажная! А у него были дырявые ботинки! Совсем дырявые, понимаешь?!» Дело в том, что теплые зимние ботинки, которые были на нем надеты, были единственными приличными у Георгия, и он подумал, что я бы ругалась, отдай он их… Но я ужаснулась другому: «А как бы ты дошел домой, на улице минус 15?!» Он ответил: «Дошел бы как-нибудь, не развалился».
Тогда я пошла рыться в шкафу, нашла его старые зимние ботинки, не рваные, и говорю: «Вот, эти можешь отдать». И он поехал на электричке обратно на Трикотажную, хотя был уже поздний вечер. Вернулся поникший. Сказал, что этого бездомного уже не нашел…
В другой раз, тоже в мороз, приходит домой с дежурства у мощей преподобного Силуана Афонского, которые в тот момент находились в Даниловом монастыре. Там была большая очередь, и он добровольцем следил за порядком на улице вдоль очереди. Когда он вошел домой, я увидела, что он подозрительно «похудел» и весь продрог. Оказывается, он отдал теплую подкладку от зимней куртки (она отстегивалась) и снял с себя теплый свитер, оставшись в рубашке и куртке без подкладки. Объяснил мне: «Понимаешь, человек в очереди приехал из Новосибирска, совсем замерз, а сколько ему еще домой ехать?!» Я ответила: «Он-то вскоре с очередью вошел в храм, в тепло, а ты стоял еще несколько часов на улице!» В результате такого дежурства Георгий все-таки заболел: было слишком холодно…
Защищать он тоже умел. Помню, как в Красногорске, где мы жили, ходила старушка во всем оборванном и кричала, что ее сын бьет. Георгий сразу пошел разбираться. Ему соседи в доме говорят: «Эта старуха – ненормальная, не слушай, что она говорит!» Но он зашел прямо к ней в квартиру, увидел, что по квартире кругом разложены тюки с вещами, и увидел этого самого взрослого сына, лежащего на диване! Георгий заговорил с ее сыном, но тот натянул на голову покрывало и притворился спящим. Георгий его растолкал, но он наотрез отказывался признать, что кого-то бьет, говорил, что его мать все придумывает. Видишь, мол, какой дома бардак, она сошла с ума и вещи везде по углам распихивает. После этого мы больше не видели эту старушку в таком виде. Все это, разумеется, Георгий мне уже потом рассказал, чтобы я не волновалась, а не когда собирался идти к сыну этой бабушки.
Еще помню случай, когда мы не были женаты и даже не встречались, а просто были знакомыми. Мы сидели втроем с Георгием и его лучшим другом в кафе. Друг был очень брутальный, постарше нас обоих. И в тот момент, когда он что-то нам рассказывал, подошел подвыпивший парень тридцати лет, как он потом признался. Выглядел он явно старше тридцати. Уселся с нами за стол и начал с вызовом говорить другу Георгия: «Ну, давай, научи меня жизни! Чему ты тут всех учишь?» Надо сказать, никто никого ничему не учил, мы просто по-дружески беседовали. Подвыпивший парень продолжил что-то типа того: «Я знаю жизнь, в отличии от вот этого». И ткнул в Георгия как в самого худого и младшего из нас, и не самого атлетического телосложения. Потом взял меня за руку. И здесь Георгий, а не его брутальный друг, сразу переложил руку подвыпившего парня с моей на свою и говорит: «На, возьми мою руку!» Сказал он это не агрессивно, а как-то спокойно и уверенно. От этого подвыпивший парень встал, ничего не ответив, развернулся и ушел. «Да, этот парень умеет защитить», – подумала я про себя и улыбнулась Георгию.
