Михаил Зелёный. Комментарий на тропарь Рождества Христова
Подобно текстам Священного Писания, богослужебные гимнографические тексты нередко не могут быть правильно поняты без объяснения и соответствующего истолкования. Основных причин этого две.
Первая – из-за сложности их содержания: гимнография являются богословием в поэтической форме. Не всегда человеку без достаточной подготовки бывает понятно их содержание – например, в них могут быть отсылки к библейским или святоотеческим текстам, и вне их контекста правильно понять гимн невозможно. Это, конечно, составляет немалое затруднение – для того, чтобы объяснить смысл текста, необходимо прежде ввести в его богословский контекст, т.е. ознакомить с теми библейскими и святоотеческими отрывками, ссылки на которые подразумеваются. Но одновременно это и даёт хороший повод при изучении богослужебного текста познакомиться ещё со многими интересными вещами.
Вторая причина связана с церковнославянским языком, который используется в богослужении Русской Церкви. Нередко для правильного понимания необходимо хорошее знание его грамматики и умение ей воспользоваться для разбора текста, а в ряде случаев текст невозможно правильно понять без обращения к греческому оригиналу. Наконец, есть ещё и такая проблема, как «ложные друзья переводчика», когда какие-то слова или выражения в родственных языках звучат одинаково или хотя бы похоже, но по смыслу различаются. Если мы не знаем, что сталкиваемся с «ложным другом», мы неизбежно ошибаемся: нам может показаться, что мы хотя бы частично понимаем церковнославянский текст, но это не так – понимаем-то мы его «по-русски», а реально смысл совсем другой.
Разберём тропарь праздника Рождества Христова, который нам всем хорошо знаком. Казалось бы, он хорошо понятен – если не все входящие в него слова, то их корни есть в русском языке, нет характерных для церковнославянского сложных оборотов типа «дательного самостоятельного» и т.п. Тем не менее не всё так просто как из-за «ложных друзей переводчика», так и из-за того, что тропарь содержит ряд ссылок на Священное Писание, которые не всегда прозрачны.
Первый «ложный друг» – слово «возсия». Кажется, что его действие относится к слову «Рождество», т.е. что Рождество Христово засветилось для мира светом разума. Но на самом деле это не так, и действие глагола «воссия» относится к слову «свет». Дело в том, что церковнославянском языке, в отличии от русского, глагол «воссияти» является, переходным, т.е. сочетающимся с существительном в винительном падеже, отвечающим на вопрос «кого? что?»: «воссияти что»? – «воссияти свет разума». Это объясняется тем, что стоящий в греческом оригинале глагол – переходный.
Что означает глагол «воссияти»? Буквально глагол греческого оригинала «анателло» (тот же корень, что у имени «Анатолий») означает «подниматься», «вырастать» (в применении к растению), «восходить» (в применении к солнцу и прочим светилам), а также «порождать», «производить», «создавать». Таким образом, в приложении к свету «воссия свет» можно понять как «зажгло свет», «засветило», или если уйти от дословности – «явило свет».
Следующий вопрос – как следует переводить слова «разума»? В оригинале стоит слово «гнозис», что означает «знание» или «познание». Так и следует переводить – «свет познания». Можно также истолковательно перевести как «свет разумения» (разумения Истины)
Итак, начало тропаря следует понимать так: «Рождество Твоё, Христе Боже наш, зажгло миру свет познания (явило миру свет разумения Истины)». Почему оно явило этот свет – объясняют дальнейшие слова тропаря: «в нем бо звездам служащии, звездою учахуся, Тебе кланятися», т.е. «потому, что через него тем, кто служил звёздам, звездою были научены поклоняться Тебе».
Легко понять, что эти слова являются комментарием к евангельскому повествованию о поклонении волхвов: они были звездочётами-астрологами (астрология издревле пользовалась большим уважением в Вавилонии, откуда, по всей видимости, они были родом) и пошли, очевидно, за звездой из своих астрологических соображений («ибо мы видели звезду Его на Востоке»), но в результате поклонились Христу.
Следует сказать несколько слов об этом повествовании. Знающие Писание люди могут увидеть в нем параллель с ветхозаветным повествованием о пророчестве Валаама, как это сделал, например, св. Косьма Маюмский в своем рождественском каноне (Песнь 4, тропарь 2). Повествование это содержится в Книге Чисел (главы 22-24).
Валаам жил в Вавилонии и был языческим мудрецом, имевшим, как ни странно, дар общения с Богом, т.е. дар пророчества: ему являлся Бог, правда, чаще всего во сне. Это вообще-то несколько странный персонаж: с одной стороны, он имеет дары пророчества и чудотворения – например, если кого-нибудь он благословит или проклянет, то так и будет. С другой стороны, нравственный облик его, мягко говоря, далек от идеала – он готов использовать свой пророческий дар ради корысти, да и Бога слушается зачастую только после особого вразумления (думаю, всем знакомо выражение «Валаамова ослица»).
И вот к Валламу приходят посланцы царя Моава с большими подарками, чтобы уговорить Валаама проклять народ Израилев, когда он проходил рядом с Моавом по пути в Землю Обетованную. Всю историю я, разумеется, пересказывать не буду, хотя это очень яркое повествование Для нас важно вот что: в конечном итоге Валаам трижды попытался проклять Израиль и трижды ему это не удалось – вместо проклятия он изрекал по воле Божией прочество, содержащее благословение.
В пророчестве были такие слова: «Вижу Его, но ныне еще нет; зрю Его, но не близко. Восходит звезда от Иакова и восстает жезл от Израиля, и разит князей Моава и сокрушает всех сынов Сифовых» (Числа 24:17). Еще в ветхозаветную эпоху эти слова были истолкованы как пророчество о явлении Мессии (сразу скажу, что Мессия и Христос – это одно и то же: Мессия – «помазанник» по-еврейски, Христос – то же самое по-гречески).
Волхвы происходили примерно из тех же мест, что и Валаам, и тоже были языческими мудрецами (разумеется, их мотивы были чище, чем мотивы Валаама). Возможно, в среде, из которой они присходили, хранилось некое связанное с Валаамом предание.
Так это или не так, знали они пророчество Валаама о Звезде от Иакова или не знали, но во всяком случае появление на небе новой звезды было ими воспринято как знамение, свидетельствующее о рождении Царя Израилева, ну а церковное сознание связало евангельское и ветхозаветное повествования, видя в пророчестве Валаама прообраз поклонения волхвов, что неоднократно отражается в рождественском богослужении. Один из примеров уже приведен выше, другое — использование повествования о пророчестве Валаама в качестве паримии.
Итак, волхвы поклонились Младенцу, Который называется в тропаре «Солнцем правды». Этот титул взят из Книги пророка Малахии – последнего ветхозаветного пророка, во 2-м стихе 4-й главы которой сказано: «А для вас, благоговеющие пред именем Моим, взойдет Солнце правды и исцеление в лучах Его, и вы выйдете и взыграете, как тельцы упитанные».
Перейдем теперь к словам «и Тебе ведети с высоты Востока». Это – очередной «ложный друг переводчика». Может показаться, что они означают примерно следующее: волхвы с высоты своей восточной мудрости познали Христа (такое понимание, очевидно, грело бы душу тем, кто имеет пиетет к «восточной мудрости»). Так вот, это совершенно не так – смысл тут совсем другой, к «восточной мудрости» не имеющий никакого отношения.
Дело в том, что «Восток» – одно из имён (или, если хотите, один из титулов) Мессии: см. Лк.1:78 – «по благоутробному милосердию Бога нашего, которым посетил нас Восток свыше». «Тебе ведети с высоты Востока» означает «познать Тебя как Востока свыше», т.е. это отсылка к данному стиху Евангелия от Луки. Такая же отсылка имеется в светильне, который поется после 9-й песне канона: «Посетил ны есть свыше Спас наш, Восток востоков, и сущии во тьме и сени обретохом истину, ибо от Девы родися Господь».
Но почему Восток – одно из имен Мессии? Потому, что этим словом было переведено с древнееврейского на греческий слово «Отрасль», которым именуется Мессия в некоторых пророчествах Ветхого Завета. Прежде всего это Иеремия 23:5 и Захария 6:12 – «Вот, наступают дни, говорит Господь, и восставлю Давиду Отрасль праведную, и воцарится Царь, и будет поступать мудро, и будет производить суд и правду на земле» и «и скажи ему: так говорит Господь Саваоф: вот Муж, – имя Ему ОТРАСЛЬ, Он произрастет из Своего корня и создаст храм Господень». Восходит же это именование Мессии Отраслью к пророчеству Исаии 11:1 – «И произойдет отрасль от корня Иессеева, и ветвь произрастет от корня его».
В русском переводе никакого Востока мы не видим, но если открыть церковнославянский перевод Зах.6:12 и Иер.23:5 – там будет не Отрасль, а Восток. Причина этого – в греческом перевода 70-ти толковников, с которого делался славянский перевод, слово «Отрасль» было переведено словом «Анатоле», означающим «Восток» (в переводе Ис.11:1 будет, правда, не «восток», а «жезл»). Но почему же слово «отрасль» (т.е. «отросток», «росток») может переводится словом «восток»?
Выше, когда речь шла о переводе глагола «воссия», уже упоминался однокоренной греческий глагол «анателло», который может означать «подниматься», «вырастать» (в применении к растению), «восходить» (в применении к солнцу и прочим светилам). А соответствующее существительное может использоваться и для того, чтобы означать как восток (в географическом смысле), и росток растения – отрасль. Так и появился «восток» в греческом переводе.
Завершается тропарь словами «Господи, слава Тебе». В переводе они не нуждаются, но небольшое пояснение следовало бы дать.
В древности тропари исполнялись обычно как припевы к стихам псалмов, причем если тропарь был достаточно длинным, то целиком он пелся только первый и последний раз – в начале и в конце псалма. К прочим же стихам припевом служил не тропарь целиком, а лишь его окончание, в связи с чем последнюю строфу нередко писали так, чтобы она могла звучать самостоятельно – например, как славословие. Такое исполнение тропарей мы можем, кстати, видеть и на рождественской службе – так именно так поются тропари на паримиях великой вечерни в навечерие праздника. Возможно, завершение рождественского тропаря славословием «Господи, слава Тебе» является памятью о том, что он тоже некогда исполнялся аналогичным образом.
