Недавно я посмотрел британский фильм «Третья звезда». Молодой человек смертельно болен, у него рак. Три друга собираются вместе, чтобы отправиться с ним в последнее путешествие. С ними случаются смешные истории, но также сквозит и подавленность, о некоторых вещах трудно говорить. У главного героя случаются срывы, он говорит своим друзьям жесткие и даже жестокие вещи. А что могут друзья? Как они его утешают? Они просто находятся рядом, терпят, сопереживают.
Фильм непустой, и друзья главного героя – это настоящие друзья. Их молчание – драгоценно. Но как случилось так, что никому из них в голову не приходит ничего, что придало бы смысл мучению их друга (превратило бы их в осмысленные страдания), — не говорю уже о том, что дало бы утешение и надежду?
Традиция утешения в страданиях имеет почтенную историю. Я открываю «Слово утешения к жене» Плутарха. Тимоксена только потеряла любимую и единственную дочь, и супруг, находящийся в отъезде, старается ее утешить в письме.
Прежде всего, он предупреждает ее от чрезмерной печали, которую будет трудно вынести ему самому, просит подумать и о нем. Он подробно вспоминает дочь, ее добрые качества – и задается вопросом: почему то, что раньше их так радовало, теперь должно огорчать? Он не предлагает отбросить память, напротив, помнить – но помнить радостное, доброе. Далее он хвалит жену за умеренность в скорбях, внешнюю сдержанность и проявленную силу духа. Он рассказывает ей притчу о Скорби, которая, раз поселившись в доме, с большим трудом покидает его – и предлагает не увеличивать страдания особыми обрядами плача. Он рекомендует ей перенестись мысленно в то время, когда ребенка еще не было, и они были счастливы, и посмотреть на всю ситуацию шире: не концентрироваться на смерти, а благодарить судьбу за благо радости жизни дочери – пусть и быстротечное. Если посмотреть на жизнь супруги в целом, то можно увидеть, что в ней всего вдоволь; печалиться же чрезмерно – это как критиковать отдельные несовершенные стихи Гомера, забывая о великой гармонии целого. Наконец, он также предлагает не печалиться и о том, что дочь будто бы была лишена многого – взросления, материнства. По Плутарху, она уже находится в беспечальном состоянии, и, свободная от уз тела, ее бессмертная душа находится в лучшем состоянии.
В целом, мы можем здесь видеть основные стратегии утешения, принятые в античности:
- признак мудрости – не печалиться чрезмерно,
- это пройдет,
- было ведь и хорошее, обрати внимание на это, смотри на ситуацию в целом, не концентрируйся на трагедии,
- такова судьба всех, это воля богов, и скорбеть – гневить их и бесчестить судьбу,
- дочь созрела для вечности, и ее душа бессмертна и беспечальна.
- Если бы речь шла о Эпикуре, он предложил бы не думать о прошлом, а успеть получить радость и удовольствие от сегодняшнего дня, которого потом не вернуть,
- а про взрослого человека было бы сказано, что он продолжает жить в своих детях и учениках.
Нам трудно сейчас погрузиться в мир античных представлений. Может быть, это и утешило бедную Тимоксену. Но, по правде говоря, в этих словах содержится лишь здравый смысл, здесь нет надежды, превозмогающей смерть. Думаю, утешили не слова, а проявленная любовь, со-присутствие жене в страдании. И все же неудивительно, что автор статьи об утешении в античности в Богословском словаре Нового Завета Р.Киттеля приходит к выводу, что в целом надежды и утешения в античности было немного — что один бедняк может дать другому? (Но это я уже забегаю вперед).
А как утешали друзей древние иудеи? Помимо личного присутствия, соучастия в горевании вместе с плакальщицами, скорбящим предлагалось утешиться трапезой, и — это принципиально — возложить свою надежду на Бога. Богу здесь, в отличие от античной традиции, доверяют. Он — Отец, Он тот, кто спасает и заботится о Своем народе: Он вывел народ из Египта, избавил от рабства, одержал победу над стихиями и враждебными царями, Ему ли не позаботиться о скорбящем? Несчастья — на мгновение, для обращения на путь жизни, но милость Его вечна. Праведник в итоге всегда торжествует. Его Присутствие, Его образ насыщает, утешает и вселяет радость, рядом с Ним отступает страх смерти и ада. Так утешают себя псалмопевцы, и их слова проникают до глубины души. В пророческой традиции обретает свой голос мотив надежды на будущее царство Мессии, во время которого страданий больше не будет.
Впрочем, у этой традиции есть и обратная сторона. Сталкиваясь с сильным страданием, есть большое искушение включить его в причинно-следственную связь: страдаешь — прогневал Бога — не иначе, как совершил грех. Такова логика друзей Иова. Да, сначала они некоторое время сидят молча и горюют вместе с ним, но потом, в попытке защитить Бога (отцы всякой апологетики!) они начинают обвинять самого Иова. Утешение превращается в богословский диспут, и утешается Иов только Встречей; ему дозволено видеть Бога. В этом он — предтеча героев Нового Завета; утешает не логика, утешает Присутствие Любви.
Господь Иисус и Его апостолы живут в традиции Завета, но — с одним уточнением: Мессия пришел (Лк. 4:18-21). Поэтому блаженны плачущие — они утешатся, если поверят Ему (Мф. 5:4). Само Его присутствие несет мир и исцеление (Лк. 7:22). Утешение скорбящих будет заключаться не в даровании богатства, а награде на небесах (Лк. 6:21-24). Но самое главное утешение — это общение с Духом-Утешителем, Которого посылает Иисус своим ученикам (Ин. 16:7). С Ним нет одиночества (Рим. 8:35-39). Он действует в сердце и свидетельствует о любви Божией (Рим. 8:16). Верующие могут утешать себя примерами страдающих праведников из Писаний, мыслью о том, что Бог знает об их страданиях, Сам проходил через подобное, и очень хорошо понимает страдальцев (Евр.2:10-18). Утешение приходит в лице братьев (2 Кор. 7:6), и верующим даже заповедано утешать малодушных (1 Фес. 5:14).
Как мне кажется, важным открытием в традиции утешения стал опыт апостола Павла, который отражен в 1-ой главе 2 Кор.
Адресаты Павла страдают. Страдания могут быть разного рода: душевные переживания, болезни, физические мучения, лишения, потеря близких, близость смерти… Мы можем только гадать о том, как именно страдают коринфяне. Также в письме не уточняется, с чем связаны их страдания. Может быть, это страдания за веру во Христа, т.е. гонения от язычников, неверующих родных и пр.? Может быть, это страдания из послушания Христу — труд покаяния, изменения своей жизни, послушание заповедям? Может быть, это та тайна, о которой обмолвится Павел в послании к филиппийцам — соучастие в страданиях Христа — праведник в этой жизни не может не страдать? Мы не знаем, с чем связаны страдания коринфян, и, может быть, это к лучшему: ведь не столь важно, от чего ты страдаешь (главное, чтобы не как злодей), гораздо важнее, как ты к этому относишься.
Начиная утешать, Павел воздает хвалу Богу, Который является Отцом всякого утешения. Таким образом, он переводит взгляд своих слушателей с самих себя на Бога. Как мы видели, это первое и самое важное движение верующей души, ищущей утешения — движение к Богу.
А затем вдруг оказывается, что и сам Павел страдает!
В одиночку страдать трудно. Кажется, что весь мир радуется, когда нам плохо. Но коринфяне, да и мы вместе с ними не одиноки в своих страданиях, — страдают даже великие праведники, апостолы Христовы. Страдание — общая участь в этом мире, есть люди, которые идут тем же, или даже более высоким путем, чем мы. На их фоне значимость обычных страданий бледнеет, и при этом Павел ни в чем не упрекает собеседников.
Павел, между тем, не просто страдает; он испытывает утешение от Бога: «По мере того, как умножаются в нас страдания Христовы, умножается Христом и утешение наше». Это утешение, как видится Павлу, нужно не только ему самому: зная, как Бог утешает, он может делиться этим, передавать это утешение дальше. В духовной жизни с этой закономерностью сталкиваешься не раз: ты не можешь даровать прощение, пока сам не пережил прощение от Бога; не можешь примириться, пока Он с тобою не помирится. Здесь — ты не можешь по-настоящему быть утешителем, если сам не испытал Божьего утешения. Круговорот любви.
В свое время старец Зосимовский Алексий сказал одной девушке, сильно унывавшей: «Когда ты с Богом пройдешь это, ты будешь способна утешать и других». Что если нам так смотреть на трудности и страдания, выпадающие на нашу долю?
Но и это еще не все. В отличие от утешителей-философов Павел знает, что впереди нас ждет не забвение, не жизнь только в доброй памяти потомков. Он не боится смерти, а жаждет ее: «Желаем лучше выйти из тела и водвориться у Господа — чтобы смертное было поглощено жизнью» (ср. 2 Кор. 5:8,4, особ. Флп. 1:21-24). Павел верит, что это будет жизнь гораздо более полная, настоящая, чем есть сейчас, жизнь, где слезы высохнут, грехи будут уничтожены, тленное будет побеждено, разлуки не будет, и вера уступит место видению, очевидной близости.
Такова вера Церкви, таков опыт великих людей. Но в нашей жизни все может быть не столь прямо, однозначно. И сам Павел порой унывал, страшился, печалился — и только долговременный навык жизни с Богом его постепенно менял, смягчал, так что уже в конце он ничего не боялся. К. Льюис очень логично в свое книге «Страдание» объясняет страдания. Но это не спасает его от горечи и почти безнадежности из-за смерти жены, свидетельством которых стала «Боль утраты».
Если попытаться перейти теперь к тому, что в понимании страданий дает нам современность, то сегодня благодаря исследованиям и практике психотерапии мы точно знаем, что не помогает справиться со страданием. Не помогает переключение внимания на что-то еще – от своей боли не уйдешь. Не помогают логические объяснения (рационализация) и другие механизмы психологической защиты – они в итоге отнимают жизнь, делают нас негибкими, бесчувственными. Не помогает «не замечать» — так можно даже дойти до болезни, часто этим незамечаемым страданием подпитываются зависимости. Но нельзя и винить нас за то, что мы пытаемся переключиться, объяснить, стараемся не замечать. Это лишь свидетельствует, что пока у нас нет сил встретиться с болью.
Чтобы по-настоящему справиться со страданием, считает выдающийся отечественный психолог Ф.Е. Василюк, его можно только пережить. А это значит – испытать его, открыться ему и выразить его (другому человеку, самому себе в дневнике, Богу в молитве), проделать некоторую работу по отношению к переживанию и найти нем смысл.
Одни и те же критические ситуации мы можем воспринимать весьма различно. Возьмем мучительные, конфликтные отношения с матерью. Один человек будет воспринимать конфликты с ней просто как ситуацию внешнего давления, стресса – и для него довольно, что кто-то ему посочувствует, предложит уехать на юга отдохнуть. Другой будет фрустрирован: как же так, я не могу найти общий язык с человеком – и для него решением будет казаться прочесть книгу или пройти тренинг по коммуникации. Третий воспринимает эту ситуацию как ценностный конфликт: он хочет быть в мире с той, кто дала ему жизнь и которую заповедано почитать, и одновременно не хочет поступаться своей свободой и искренностью – и для него необходимо принять внутреннее решение, какую из этих ценностей придется поставить ниже. Для четвертого ситуация является настоящим кризисом: его мать нездорова, и он принял решение быть рядом, терпеть, и при этом чувствует, что сил уходит много, надежды изменения ситуации нет, не жизнь, а мучение, и его задача – найти смысл в происходящем. Очень важно понять, как человек воспринимает происходящее – просто как стресс, или фрустрацию, ценностный конфликт или кризис. Решения низшего порядка не сработают там, где стоит задача на смысл. Часто для понимания происходящего важно знать некоторые закономерности протекания переживаний – например, работы горя при утрате, или механизмы прощения.
Соответственно, несколько слов о том, как быть, если мы оказались рядом со страдающим человеком.
- Давайте не будем пытаться его заговорить и отвлечь. Лучше помолчать вместе и дать ему выговориться, выплакаться.
- Не будем говорить ему, что он «должен» думать или чувствовать, вообще не будем советовать. Лучше помочь ему выразить свое переживание: «Так ли я слышу, что тебе сейчас очень грустно и одиноко? Ты рассержен из-за того, что произошло? Как ты?»
- Не будем навязывать ему объяснение происходящего. Лучше спросим, что дает ему силы. А если человек заинтересован и это уместно, можем поделиться, как сами проходили через похожий опыт, засвидетельствуем о том, что и Кто дает нам надежду.
- Не будем питать иллюзий, будто наша краткая встреча исцелит человека. Лучше обнимем его со словами одобрения и сочувствия: «Ты проходишь через такое, уважаю тебя! Понимаю, каково тебе».
- Если это верующий человек, можно предложить ему вместе помолиться, предать ситуацию Богу.
Если вы страдаете, помоги вам Бог. Не будьте одни в страданиях. Если рядом с вами страдающий – да подаст Он вам мудрости в том, как утешать, ободрять, хотя бы просто быть рядом.
