Стенограмма эфира программы «Родина слонов» с кандидатом филологических наук, доцентом Кафедры восточных культур и античности РГГУ Михаилом Георгиевичем Селезневым.
Михаил Родин: Мы продолжим сегодня говорить об исторической канве в Ветхом Завете. В прошлый раз закончили на возникновении монотеизма в Израиле, что в какой-то момент израильский пантеон сократился до одного Яхве, и все остальные боги ушли куда-то в прошлое. Насколько быстро и как вообще установился монотеизм?
Михаил Селезнёв: Имеет смысл начать с обзора того, что у нас есть. У нас есть внутренне связная и красивая картина возникновения и становления израильской религии, как она изложена в самой Библии: Бог вызывает Авраама, который обитает в Месопотамии, в Уре Халдейском, велит ему идти в землю ханаанскую, чтобы произвести от него великий еврейский народ. Авраам, следуя велению Бога, идет в Палестину. Потом в книге Бытия описывается жизнь его потомков. Потомки уходят в Египет. Потом из Египта они уходят, и происходит встреча еврейского народа под предводительством Моисея с Богом на горе Синай. Народ устами Моисея обязуется быть верным своему Богу. А Бог дает конкретные и детальные описания того, как народ должен жить. И с тех пор израильский народ этим живет.
Народ себя идентифицирует как народ именно в контексте своей национальной религии. А религия неразрывно связана с судьбой народа и этой земли, которая обещана израильскому народу в качестве награды за соблюдение заповедей.
Но за этим почти идеальным миром, который возникает при Моисее, когда народ единогласно соглашается заключить завет с Богом и принимает заповеди, следует многовековой период чего-то вроде отступничества.
На древнем Ближнем Востоке царь – это посредник между народом и богом. Царь занимает особое положение. Но Ветхий Завет – совершенно уникальный для древнего Ближнего Востока текст, где процент плохих царей практически приближается к 100%. Это разительно непохоже на мир древнего Ближнего Востока.
Буквально три-четыре царя в двух царствах за несколько столетий заслуживают какого-то доброго упоминания. Потому что при этих царях разнообразные языческие отступления, были поправлены и народ вернулся к соблюдению религиозных норм, какими они были даны при Моисее.
Мы видим общечеловеческую парадигму в описании истории, которая встречается многократно в совершенно разных культурах: было некое идеальное прошлое, потом идет период провала, потом вот сейчас мы восстанавливаем то, что должно быть. Так построено с эпохи Возрождения и до сих пор видение европейской истории: была прекрасная Античность, потом Тёмные века, а потом Возрождение.
Сейчас, на наших глазах, история России точно так же переинтерпретируется. Такого рода конструкции всегда предполагают некоторую идеализацию истории. Потому что Античность была совершенно не такой, какой ее видели люди Ренессанса и классицизма.
Это означает, что история для человеческого социума – это не только путешествие на машине времени в прошлое. Этим профессиональные историки занимаются. А история – это нарратив, который помогает каким-то образом осознать настоящее. История – это некая система метафор, которая говорит, что нужно делать.
Один из немногих царей, который заслуживает доброго упоминания в Библии, царь Иосия, правивший в конце VII в. до н.э. в Иудее. Описывается, что он был одним из тех, кто понял, насколько глубокое отступничество происходит в еврейском народе, и восстановил правильные нормы согласно закону Моисееву. Причем в этот промежуток, когда вещи были неправильными, попадают времена великих царей: Давида, Соломона. При них тоже всё, оказывается, было неправильно.
Михаил Родин: Мы сейчас воспринимаем Давида и Соломона, как одних из главных героев Библии.
Михаил Селезнёв: Давид и Соломон – это однозначно герои еврейской истории. Время правления Давида и Соломона рисуется, как золотой век. И вот, однако же, те особенности религиозной, культовой жизни, о которых идет речь, отсутствовали даже в золотой век. Но с другой стороны, они правильные. Они были еще до золотого века, в той предыстории, которая падает на период судей.
На разных уровнях эта историографическая схема повторяется: мы сейчас восстанавливаем тот правильный образ жизни, который был забыт отцами нашими.
Михаил Родин: Так бывает, когда придумывается что-то новое. И в оправдание введения этого мы говорим, что так было раньше.
Михаил Селезнёв: Скорее, создается, складывается. Я не думаю, что какие-то люди сознательно принимали решение: «Сделаем то-то и то-то». Это же как и в случае с мифом об Античности, после которого шло мрачное Средневековье.
Михаил Родин: Что нам говорит археология про этот период?
Михаил Селезнёв: ХХ век принес много новых, в первую очередь археологических, открытий. Которые вызвали подозрение, насколько по закону Моисееву жили древние евреи, скажем, царского времени.
Одна из самых шокирующих находок была сделана на Синайском полуострове. Когда он был оккупирован израильтянами, там производили раскопки и раскопали местечко под названием Кунтилет Аджрут. Там было найдено небольшое помещение VIII в. до н.э. Несколько комнаток. В этих комнатах – большие и маленькие сосуды. На стенах и на сосудах нацарапаны граффити: тексты и картинки явно религиозного содержания. Поэтому предположили, что это был какой-то культовый центр посреди пустыни.
В дальнейшем, посмотрев более трезво на археологические находки, ученые предположили, что здесь, на пересечении дорог было что-то вроде караван-сарайчика. Рисунки и надписи наползали друг на друга: «Да будет такой-то благословлен Яхве Самарийским и его Ашерой». А на другом сосуде: «Да будет (другое имя) благословлен Яхве Теманским и его Ашерой».
Михаил Родин: Выясняется, что Яхве бывают разные. Точно так же, как в греческой религии бывают разные Артемиды, разные Афины.
Михаил Селезнёв: Бывает Зевс Олимпийский, Зевс Критский, и так далее. Это бывает в языческом мире.
Михаил Родин: И это VIII век до н.э., когда, казалось бы, монотеизм должен был цвести.
Михаил Селезнёв: Получается, что точно так же, как для греков были разные Зевсы и Артемиды, точно так же для древних евреев, для тех, которые рисовали эти граффити, были разные Самарийские, Теманские Яхве, еще был чуждый для них Яхве Иерусалимский.
В этом контексте, кстати, некоторые ученые совершенно по другому предложили прочесть самый главный, центральный текст ветхозаветной веры: «Слушай, Израиль: Яхве, Бог наш, Яхве един». Этот текст всегда воспринимался, как утверждение, что есть единый Бог, и кроме него нет никого. Очень может быть, что у этого текста изначально мог быть второй смысл: «Слушай, Израиль: неверно, что есть множество локальных ипостасей нашего Бога. Наш Бог один что в Шомроне, что в Темане, что в Иерусалиме».
Михаил Родин: Ашера – кто это и кем она приходилась Яхве?
Михаил Селезнёв: В начале нашей встречи мы рассказывали про то, что библейская картина истории древнееврейской религии такая, что был некий светлый период при Моисее и Иисусе Навине, когда народ получил Тору и ее соблюдал. Дальше начался период отступничества, который воплощается, персонифицируется в разных некошерных деяниях израильских и иудейских царей. Иногда правильные цари пытаются что-то поправить, но это им не всегда удается. И вот, когда неправильные цари что-то неправильно делают, об этом неправильном деянии очень часто говорится: «Он поставил Ашеру». А правильные цари эту самую Ашеру срубают и сжигают.
Довольно рано, начиная с греческого перевода еврейской Библии, Ашера была интерпретирована либо как священная роща, либо как священное дерево. Уже на греческий язык это слово было переведено, как «дубрава», и так же в русском синодальном переводе.
Понимание того, как это слово интерпретировать, изменилось еще до находок в Кунтилет Аджруте. В 30-е гг., в Сирии было раскопана Рас-Шамра, которая в древности называлась Угарит. Угаритский оказался древним западносемитским языком. Очень много, конечно, неясностей, но всё-таки, в значительной степени угаритские тексты расшифрованы.
И в частности, перед нами предстал угаритский пантеон, во главе которого стоит верховный бог Илу. Иногда говорят не Илу, а Эль, потому что так это слово звучало бы в еврейском языке. И супругой Илу оказывается богиня Асирату, которая по-еврейски должна звучать как Ашера.
Михаил Родин: Это действительно переворачивает сознание: Яхве не только бывает разный, как в классическом политеизме, но у него еще есть жена. Это совершенно другое мировоззрение, другое представление о религии.
Михаил Селезнёв: Есть некоторые проблемы с тем, чтобы прямо так угаритскую картину, где есть верховный бог Илу и его супруга Ашера, проецировать на религию древнего Израиля. В большинстве случаев Ашера фигурирует как какой-то объект. Богиню нельзя срубить и сжечь. На худой конец, можно сжечь ее статую, какой-то связанный с ней культовый символ.
Кроме того, есть некоторые грамматические моменты: конкретная морфологическая форма, которой выражена фраза «Яхве и его Ашера», всё-таки характерна для нарицательных имён.
Среди серьезных ученых практически никто не отрицает связь с Ашерой, упомянутой в Библии, Ашерой, найденной в Кунтилет Аджруте и Асирату, которая упоминается в угаритских текстах.
Вопрос в том, как менялся сам ханаанский пантеон на протяжении столетий и к моменту или в момент, когда происходила кристаллизация еврейского монотеизма. Такое ощущение, что становление монотеизма в значительной степени пересекается с историей политеистической религии древней Палестины. Это политеизм на излёте. Очень может быть, что к моменту написания библейских текстов от этой Ашеры оставалось только память, как о некоем некошероном с точки зрения еврейской религии культовом объекте.
Михаил Родин: То есть люди, которые писали Ветхий Завет, условно, не помнили, что это богиня. Для них это уже просто идол или какой-то объект.
Михаил Селезнёв: Библию писали люди разные и не одно столетие. Некоторые могли помнить, а некоторые – нет.
Михаил Родин: Есть еще археологические находки, которые подтверждают ее существование в пантеоне, а именно храмы с разными алтарями.
Михаил Селезнёв: До нас не так много дошло культовых сооружений древнего Израиля. Одно дошло до нас в древнем городе Арад. Это была пограничная крепость на юге Израиля, на границе между Иудеей и пустыней, по дороге в тот самый Кунтилет Аджрут. Время существования этой крепости растягивается на несколько столетий.
В одном из слоёв было найдено очень хорошо сохранившееся святилище. Это маленький храм, что само по себе с точки зрения ветхозаветной ортодоксии некошерно: храм может быть только один, в Иерусалиме. Арад находился в сфере влияния иерусалимских царей. И иерусалимские цари, которые держали там гарнизон, не видели ничего плохого в том, что у этого гарнизона есть свой храм.
В мире западных семитов очень часто культовыми объектами были просто вертикально стоящие камни. В этом отношении религия западных семитов отличалась от многих соседних народов, где божество должно было быть представлено статуей или чем-то еще. Здесь просто камень, как символ божества.
В Араде этих камней в святилище было найдено два. И перед ними находилось два жертвенника. А двойственность камней и алтарей в святилище, видимо, говорит о том, что наряду с Яхве, как в любом храме уважающего себя древневосточного божества, почитался бог и его женская ипостась.
Михаил Родин: То, о чем мы сейчас говорим, это устаревшие представления к моменту написания канонического ветхозаветного текста. А данные современной науки могут нам сказать, кто, как, зачем и когда составлял этот канонический текст?
Михаил Селезнёв: Как формировалась ортодоксия? Это вопрос самый сложный. Потому что даже в книгах царей мы можем найти упоминания о некошерных деяниях царей Израиля и Иудеи. Но очень мало мы узнаём о жизни, спорах, которые вели между собой правильные, кошерные люди, эти книги составлявшие.
Михаил Родин: Там, насколько я понимаю, даже по структуре видно, какие части раньше, какие позже составлялись. В разных частях Ветхого Завета Бог даже называется по-разному.
Михаил Селезнёв: Это позволяет нам увидеть какие-то швы в библейском нарративе, выявить разные традиции. Но это не позволяет нам датировать эти традиции.
Языковые швы, терминологические перебивки между разными частями библейского повествования – это осязаемый факт. А вот тогда, когда встает вопрос, как соотнести эти тексты с хронологией, какой отнести к Х веку, какой – к VI, какой – к VIII в., становится намного сложнее, потому что как нам датировать тексты, если они являются единственным примером древнееврейского языка? За пределами Библии от всей этой эпохи до нас доходят буквально очень короткие тексты.
Много раз предпринимались попытки восстановления древнееврейского языка и на основании этого разные тексты и традиции датировать. Но с литературным языком такие игры не проходят. Литературная традиция иногда может допускать очень сильную архаизацию, иногда – очень сильную модернизацию.
Михаил Родин: Ну да, мы знаем, что многие византийские писатели специально стилизовали свой язык под древнегреческий времен Гомера. Но мы же можем обозначить какие-то хронологические рамки? Условно, в середине первого тысячелетия уже точно весь комплекс ветхозаветных текстов был создан? И точно его еще не было в середине второго тысячелетия.
Михаил Селезнёв: Да, с такой степенью точности мы, конечно, можем датировать ветхозаветный корпус. По самым консервативным оценкам он появился не раньше того времени, на которое проецируется жизнь Моисея.
Михаил Родин: А Моисей был когда?
Михаил Селезнёв: Библейская хронология – это отдельный вопрос. Скажем так, исход евреев из Египта те ученые, которые согласны с историчностью этого факта (а это тоже большой вопрос), датируют серединой второго тысячелетия до нашей эры +/-.
Михаил Родин: То есть, как раз XV в. до н.э.
Михаил Селезнёв: Последние книги Ветхого Завета появляются почти перед новозаветной историей.
Михаил Родин: Все эти сотни лет этот текст писался, перерабатывался, сшивался, пересматривался?
Михаил Селезнёв: Мы этого не знаем. Мы видим результат. У нас есть какие-то внутритекстовые, внетекстовые основания, чтобы говорить, что на самом деле в машине времени мы бы увидели нечто другое. А дальше интерпретация этих вещей очень сильно зависит от нашей собственной установки.
Михаил Родин: Я вам напоследок задам, может быть, каверзный вопрос: вы являетесь автором современного перевода Ветхого Завета на русский язык, причем признанного РПЦ…
Михаил Селезнёв: Полупризнанного, скажем так.
Михаил Родин: В любом случае, признанного как минимум в научном сообществе. Скажите, насколько сильно перевернется сознание верующего человека, если он прочтет этот текст?
Михаил Селезнёв: Вы знаете, те вещи, о которых мы с вами говорим, относятся скорее не к переводу, а к комментариям. А в переводе мы некоторые вещи старались подровнять под те вещи, которые мы сейчас знаем. Теперь уже, после угаритских текстов, после Кунтилет Аджрута, Ашера не может переводиться, как дубрава.
