Наследие - колледж библейских основ подготовки к церковным служениям

Эти тезисы были подготовлены для моего выступления на ассамблее Совета по внешней и оборонной политике 9 апреля 2011. Однако мне показалось важным представить их также церковной аудитории, и я благодарен организаторам VII Библейских чтений памяти прот. Александра Меня за представленную возможность.

Что с нами происходит? Ответить на это вопрос возможно лишь в том случае, если мы ставим своей задачей представить образ происходящего, создать модель. В этом докладе я делаю попытку построить модель происходящего на основе отношения к советсткому/постсоветскому в современной светской и в особенности церковной культуре и обозначить связанные с этим опасности. Добавлю, что модель - это всегда упрощение, не реальная ситуация, но приближение к ней.

Я не ставлю своей задачей представить позицию Русской Православной Церкви по этим вопросам. Это скорее размышление о церковном контексте проблем современной русской культуры и русского национализма.

Культура: постсоветское versusрусское

Мы находимся в постимперском состоянии. Даже двадцать лет спустя мы не можем равнодушно говорить о распаде Советского Союза. Однако мы по-прежнему хотим называть наш мир русским. Мы хотим говорить о русском народе и русской культуре. Между тем, всё это уже давно советское или, точнее, постсоветское. И это не «замороженное» постсоветское двадцатилетной давности, а активно развивающееся. Я убежден, что мы используем неверные понятия для описания окружающей нас реальности.

Ценности постсоветской культуры весьма противоречивы, и не складываются в единую картину. Эти внутренние противоречия привели к тому, что мы утратили способность говорить о себе, о предках, друг о друге положительно, создавать убедительные и привлекательные образы. Во всяком созданном сегодня образе есть подвох - или что-то идеологические неприемлемое, или издевательское, или картонно- пластмассовое.

Ни в высокой культуре, ни в массовой нет положительного образа современной России. Мы сами себе не нравимся и друг друга не уважаем. Что уж тут претендовать на то, чтобы нравиться другим? И какая тут может быть модернизация?

Цельный образ настоящего отсуствует. Образ прошлого мифологизирован, в нем есть проявленное героическое, и табуированное трагическое. Нет и ясного образа нашего будущего.

В центре национальной системы ценностей и одновременно - со всеми плюсами и минусами - в центре новой национальной мифологии находится лишь одно событие - Великая Победа в Великой Отечественной войне. Эта победа воспринимается как единственное «священное» событие нашей истории ХХ века. Празднование Дня Победы сконструировано как религиозное действие, в котором участвует - или, по крайней мере, которому сочувствуют - большинство россиян.

Так формируется подобие гражданской религии со своими правилами и ритуалами. Тема победы настолько «свята», что говорить о ней можно только в тех рамках, которые усвоены массовым постсоветским сознанием¹.

Между тем, в основе этой гражданской религии лежат языческие ценности, смыслы и символы, лишь отчасти модернизированные коммунистической пропагандой.

Вечный огонь

Ритуальные формы этой религии, в частности, предполагают всеобщее поклонение огню. Давайте задумаемся: и руководители государства, и простые граждане приходят поклониться огню, который извергается из пятиконечной звезды, лежащей на земле.

[Всё, что в этом разделе будет сказано далее, обращено исключительно к христианам и тем, кто принимает христианские образы и символы. Полагаю, что людям нерелигиозным или безразлично относящимся к христианской символике, для правильного понимания текста необходимы значительно более пространные пояснения.]

Огонь - многозначный символ. В рамках христианской культуры следует различать огонь Богоявления (например, образ горящего и несгорающего куста - Неопалимой купины) и огонь суда и проклятия: «Идите от Меня, проклятые, в огонь вечный» (Мф. 25, 41).

Однако огонь, выходящий из земли, всегда есть образ ада, геены огненной, гнева Божия...² В утреннем молитвенном правиле православные христиане молятся ко Пресвятой Богородице: «Избави мя огня вечнующаго, и червия же злаго, и тартара».³

В «Мыслях на каждый день года по церковным чтениям из слова Божия» святитель Феофан Затворник пишет:

«Долго спускал Господь Содому и Гоморре. Они же вместо вразумления спешили на верх нечестия, зато, когда не чаяли, поражены огнем, во образе вечного огня, ожидающего нечествующих. Не миновать и тебе этого огня, если пойдешь теми же путями. Приводи все это на память, сидя сам с собою, особенно в ночной тишине и темноте, и возгревая тем страх Божий, страшись греха, как бы в нем подкрадывался к тебе пламень огня вечнующего» ⁴

Однако сегодня отдельные православные священники, как, например, преподаватель Московской Духовной Академии иеромонах Тихон (Зимин), готовы оправдать практику поклонению вечному огню из пастырских соображений: «Мы должны с пониманием относиться к тому, что для многочисленных ветеранов и людей старшего поколения эти символы имеют ценность, мы должны щадить их чувства».⁵ Однако некоторые идут еще дальше и готовы признать, что вечный огонь - это гражданская святыняНа эту формулу следует обратить пристальное внимание. С христианской точки зрения соединение этих двух слов невозможно. Святость - это неотъемлемое качество Бога. Всё остальное свято лишь постольку, поскольку приближается к Нему. Поэтому употреблять понятие святости в светском, гражданском контексте невозможно. Но ситуация меняется, если идет формирование гражданской религии, которая требует парарелигиозной риторики и ритуала.

Этой риторикой уже вполне овладели высшие российские чиновники. Ярким проявлением такой постсоветской религиозности является высказывание Анатолия Лыскова, председателя Комитета Совета Федерации по правовым и судебным вопросам, представителя в СФ от администрации Липецкой области. «Как для православных святыми являются Рождество, Пасха, так для меня святой День Победы, - заявил Лысков.- Может быть, для кого-то это сравнение покажется и неправильным, но для меня это так [7]».

Что же происходит с культурой, в центре которой находится «День Победы»? На мой взгляд, у этой культуры формируются весьма опасные черты:

• сохранение и культивирование «образа врага»;

• тотальная героизация войны, превращение ее в лубок и забвение войны как трагедии;
• острое переживание ущемленной национальной гордости («Мы же победители, а теперь смотрите, как мы унижены»);
• примитивное (языческое) понимание патриотизма;
• оправдание победой всего, что случилось с Россией в ХХ веке, и прежде всего тоталитарного режима и лично Сталина.⁸

В последние годы обостряется конфликт между постсоветской гражданской религией и русской культурой, вдохновленной евангельским идеалом.

Для Русской Православной Церкви особую остроту приобретает вопрос о том, почему сегодня оказывается «недостаточно» традиционных форм поминовения павших - заупокойной литургии, панихиды, литии? С каких пор молитва в храме на 9 мая оказалась «ущербной» и непременно требующей «дополнения»? Почему возложение цветов к вечному огню приравнивается к молитве, хотя это всего лишь молчаливое возложение цветов? Не это ли яркое проявление секуляризации? Подчеркну особо: к памяти павших мои слова не относятся, только к тем странным формам, которые остались нам в наследство от советской эпохи.

Церковь и современная культура

Здесь мы подходим к очень важному вопросу: как Церковь относится к современной культуре и какое место в ней занимает?

Исследований никто не ведет, однако очевидно, что единого (соборного) ответа у Церкви нет. И вряд ли Русская Православная Церковь - большая Церковь - может сегодня сформировать единую позицию по вопросам, которые не являются сугубо церковными.

Во второй половине ХХ века в Церкви параллельно развивались несколько во многом самостоятельных субкультур, причем каждая из них - прямо или косвенно претендует на то, чтобы бы быть выразителем подлинно церковного опыта.

Первая церковная субкультура готова инкорпорировать элементы советской культуры, и делает это, утверждая, что советская культура более христианская по своему содержанию, чем современная массовая культура.

Это наиболее многочисленная группа. В нее входят практически все неофиты, в том числе и принявшие священные сан в последние 10-15 лет. В эту группу естественно входят и те православные, которые заявляют о своем членстве в коммунистической партии⁹ или прямо говорят о своих глубоких симпатиях к советскому прошлому.

Для этой группы характерно стремление к социальной и культурной самоизоляции, крайнее недоверие к любым формам «западного», оформленное целым рядом стойких мифов. Эти мифы, как правило, специфически церковные:

• угроза экуменизма, понимаемого буквально как подчинение Православной Церкви католикам или протестантам;
• угроза «неообновленчества», понимаемого как любое отступление от сложившихся в последние десятилетия богослужебных традиций;
• вера в старцев и шире - потребность в жестком, авторитарном стиле духовного руководства;
• крайняя степень недоверия к государству, ведущего «антинародную политику» и внедряющего средства тотального электронного контроля, СНИЛС, УЭК и ювенальную юстицию и т.п., причем всё это необходимо критиковать не с гражданских, а именно с богословских позиций.

Обобщая можно сказать, что это православие без традиции, то есть усвоенное без личного опыта общения, по книгам или суррогатным курсам.

Ее представители продолжают бороться с церковными проблемами ушедшей советской эпохи - экуменизмом и агентами КГБ внутри Церкви, но сегодня это уже не реальные проблемы, а фантомные боли.

В недрах этой группы формируется то, что поэт и публицист Ольга Седакова назвала церковной идеологией. Эта идеология «защищает своего адепта от встречи с реальностью и от встречи с Богом, предлагая ему иной, лучший мир, где все ясно и все правильно».¹⁰

Принять эту субкультуру за Православие очень просто, а разобраться, что это именно субкультура, а не само Православие, гораздо сложнее. Эта субкультура, очень цепкая, старается никого не отпускать. Те же, кто все-таки «вырастают из субкультурной церковности, расцениваются ею как гордецы, либералы, модернисты, «апостаты», разрушители церковных уставов и т.п.»¹¹

Вторая церковная субкультура сохраняет преемственность с церковным подпольем 1930-50-х годов, с прошедшими лагеря и тюрьмы священнослужителями дореволюционного воспитания. Эта группа сознательно и последовательно не принимает ничего советского. Однако делает это спокойно и неагрессивно, понимая, что многие годы могут уйти на преодоление советского даже внутри Церкви. Протоиерей Владимир Воробьев, ректор Свято-Тихоновского университета, говорит о недоверии внутри Церкви как о «тяжелом наследии советского прошлого».¹² При этом вторая субкультура открыта к современной высокой (не массовой) культуре.

Представители этой группы хорошо понимают универсальный характер восточно- христианской культуры, но знают, любят и ценят те формы культурной традиции, которые сложились в лоне русского Православия.

Эта церковная субкультура, в целом весьма немногочисленная, состоит из двух основных групп. Во-первых, это несколько десятков больших приходов преимущественно в Москве и Санкт-Петербурге. Как общины они достаточно замкнуты, но их миссионерская, образовательная и благотворительная деятельность известна очень широко.

Опорой этой группы являются священники, которым сейчас по 60-70 лет, и не ясно, как следующее поколение сможет сохранить эти умонастроения. Что сохранится? Что претерпит изменения? Ответов на эти вопросы сегодня нет.

Во-вторых, это приходы Зарубежной Церкви (преоимущественно в Европе, Северной Америке и Австралии), состоящие из потомков белой эмиграции. Их также становится всё меньше.

В церковное управление представители этой группы как правило не рекрутируются, поэтому их влияние в большинстве случаев можно почувствовать только на уровне личной коммуникации.

Наконец, третья церковная субкультура - как и положено в эпоху постмодерна - с одной стороны заявляет о своей связи с церковным катакомбами, по крайней мере, имитирует эту связь, но с другой стороны полностью воспроизводит советскую культурную матрицу. По сути эта группа сохранила стилистку советской пропаганды и лишь заменила ряд терминов и понятий: «Советский Союз» на «Святая Русь», «коммунистический» на «православный» и т. п.

Вербальное и шире - публичное - выражение этой группы нередко выглядит малоубедительно и даже карикатурно.

Вот, например, священник Александр Шумский комментирует землетрясение в Японии на портале «Русская народная линия»:

«Практически все русские люди, в один голос, не сговариваясь, утверждают, что страшный природный катаклизм в Японии есть возмездие этой стране за оскорбление нашего Отечества. После посещения Курильских островов российским Президентом в Японии топтали его портреты, сжигали и рвали российский флаг. Флаг любой страны есть её главный символ. Разрывание и сжигание флага означает символическое уничтожение страны. За символическими действиями, как правило, следуют практические, Япония к ним, очевидно, готовилась. Вот и вернул ей Господь бумерангом то, что причитается за ошибочные символические действия и намерения».¹³

Из этих слов вырастает образ жестокого и беспощадного жреца некой национальной веры, который готов проклясть всё, что покушается на постсоветскую гражданскую религию.

Очевидно, что третья группа - это носители полусектантского сознания внутри Церкви. Именно из них рекрутируются различные «затворники» типа «пензенских сидельцев» и большинство активистов так называемых «православных пикетов».

Национализм

В последние три-пять лет в Церкви растет внутреннее напряжение между формой (именем) и содержанием. Дело в том, что последние 70 лет Церковь в России называется

Русской Православной (до октябрьского переворота - Российской Греко-Кафолической), и сегодня великороссы претендуют на то, чтобы по своей национальной идентичности Церковь была русской в узком смысле слова.

Однако в составе Русской Православной Церкви находятся автономные, в большей или меньшей степени самоуправляемые Церкви Украины, Белоруссии, Молдовы и Прибалтики. Если русский национализм станет основой культурной политики Московского Патриархата, то он неминуемо займется подавлением других национальных/местных традиций. Однако желаемой националистами унификации не будет. Результат будет противоположным - отделение тех общин, которые придерживаются своих национальных традиций.

В конечном итоге это может может привести к дезинтеграции Московского Патриархата и существенному сокращению его канонической территории. Таким образом, русский национализм следует назвать одной из серьезнейших угроз для Церкви.

И надо сказать, что Патриарх Кирилл занял очень четкую, даже жесткую позицию:

«Нужно создать невыносимые условия для деятельности любых радикальных

групп как среди этнических меньшинств, находящихся в диаспоре, так и среди

коренного большинства»¹⁴.

В заявление Патриарха после беспорядков на Манежной площади не было ни слова, ни намека на поддержку или симпатию к русским националистам. И это вызвало недоумение, которое было грубо озвучено Константином Кинчевым, лидером рок-группы «Алиса», на встрече с православной молодежью:

«Мне бы хотелось, чтобы Русская Православная Церковь, а точнее, наш Патриарх

Кирилл не боялся слова «русский» и обращался к нам «русские братья и сестры».

Меня расстроила речь Патриарха после событий на Манежке».¹⁵

Два года назад Патриарх Кирилл впервые заявил о «Русском мире». Формирование концепции не случайно - это попытка преодолеть реальную угрозу радикализации русских националистов внутри Церкви. Концепция «Русского мира» должна привести с одной стороны к локализации русского национализма, с другой - к представлению русской культуры как универсальной христианской культуры славянских народов, а русского языка как языка международного общения.

Как и на чем строить будущее?

Вопрос не в программах и не в финансировании. Первая и главная перемена, которая должна произойти - это преодоление декларативного характера системы ценностей. Мы уже привыкли, что разговор о ценностях ни к чему не обязывает. Можно запросто сказать одно, а сделать прямо противоположное. Никто не осудит, на репутации это не скажется.

И это тоже важная и очень удобная часть постсоветской религии. Я сам выбираю, какие нравственные нормы и принципы соблюдать сегодня или завтра.

Преодолеть такое раздвоение сознания можно только совершив нравственное усилие. Однако какова мотивация? Зачем это усилие совершать? И здесь ключевым становится образ будущего. Каким мы его видим для народа? Для страны? Для своей семьи? Взаимное отчуждение государства и общества не дает возможности найти общий ответ.

Подвох в том, что здесь постсоветская гражданская религия уже не поможет. Она «работает» только тогда, когда общество и государство целиком обращены к прошлому. Образ будщего в этой системе координат сформировать невозможно - он уже потерпел крах на рубеже 1980-90-х годов.

Да, и Православие в России сегодня тоже во многом обращено в прошлое, но оно имеет эсхатологическое видение, может говорить о месте народа в истории, переосмыслять прошлое, давать ценностные ориентиры. Но без «встречных» нравственных усилий Церкви и общества всё это останется только возможностью.

Реалистично смотрится и другой сценарий: отказ от любых нравственных усилий, отказ от формирования культуры будущего. И надо сказать, что этот сценарий пока более вероятен.

Вопрос в том, кто и какие усилия готов приложить для решения этой задачи. Если внтури страны не будет сформирована реальная культурная политика, она будет задана извне. В условиях глобального общества это не так сложно.

1 Поэтому приветствуются фильмы типа «Мы из будущего» и не приветствуются фильмы типа «Рио-Рита» - о поражении поколения победителей.

2             Подробнее об этом см. Сологуб Валентина. Вечный огонь. // http ://www.kadashi .ru/mb/ 2/vechogon. html

3    Утреннее молитвенное правило. Молитва седьмая ко Пресвятой Богородице. Русский перевод: «Избавь меня от огня вечного, злого червя и преисподней».

4   Феофан Затворник, святитель. Мысляи на каждыи день года по церковным чтениям из слова Божия. // Цит. по: http://ni-ka.com.ua/index.php?Lev=everyday

5                Религия и день Победы - мнения священнослужителей. // http://www.regions.ru/news/2356542/

6    Священник Евгений Смирнов: «Что касается Вечного огня - это символ светский, но Церковь относится к нему как к гражданской святыне. Ведь он учреждён не в честь какого-то отдельного правителя, или какой-то идеологии, а в память о воинах, отдавших жизнь за правое дело». // http://skatinfo.ru/also/also_166.html- 5 октября 2010.

7    Не надо учить русских, как праздновать день Победы (мнения парламентариев). // http://www.regions.ru/news/2356401/

8   Рой Медведев: «Вижу, что в стране растет выпуск тенденциозной, псевдоисторической литературы, в том числе книг, восхваляющих Сталина и сталинизм. Никакие критерии научного качества при этом не выдерживаются. Идет прямая пропаганда сталинизма, полное отрицание того, что Сталин совершал какие-то преступления». // Рой Медведев. В сталинской редакции. // Московские новости, 15 апреля 2011 // http://www.mn.ru/society/20110415/301062130.html

9  Представители КПРФ утверждают, что таких около 30 процентов.

10  Ольга Седакова. Субкультура или идеология? // http://religo.ru/columns/14179

11  Петр (Мещениров), игумен. В защиту расцерковления // http://religo.ru/columns/13874

12       Владимир Воробьев, прот. Быть талантливыми, умными, самостоятельными и трудиться для Церкви // http://e-vestnik.ru/church/prot._vladimir_vorobev_3103/

13                   Свящ. Александр Шумский. Конец «японского чуда» // http://ruskline.ru/news_rl/2011/03/14/konec_yaponskogo_chuda/

14     Заявление Святейшего Патриарха Кирилла в связи с беспорядками на Манежной площади // http://www.patriarchia.ru/db/text/1341558.html

15  Костю Кинчева расстроил патриарх Кирилл. // http://kp.ru/daily/25661/823958/

 

⁶Представления о полноценном посмертном существовании в телесном или бестелесном виде практически не встречаются в иудаизме вплоть до эллинистического времени (прим. 334 г. до н.э.). Идея воскресения получает свое развитие в период Маккавеев, по-видимому, как ответ на гонения и мученичество, однако, внутренний импульс к развитию представлений о жизни после смерти в иудаизме могла дать и древняя библейская вера во всемогущество Божье, Его справедливость и любовь, достичь которых можно в полноте только после смерти. Бокем видит в развитии верований в загробное существование рефлексию на ветхозаветную веру в Божью верность и справедливость (Пс 49:15; 73:24): Бог верен в Своей любви к Израилю и потому оправдывает праведника. Однако, другие ученые, например, Алан Сигал, видят причины возникновения веры в воскресение именно в реакции на гонения праведников.

¹⁹        «Когда услышат Илия и Енох, что бесстыдный явился в местах святых, они сойдут и сразятся с ним, говоря ему: "(И) ты не стыдишься, что ты чужд (всему)? Ты стал врагом небесным и (врагом) тем,

²³         Bauckham, 'TheMartyrdomofEnochandElijah, 457-458.

²⁴         J. Jeremias,TDNT2 [1964], 939-941.

³¹                 Ср. ανηρ προφήτης δυνατός εν εργω και λόγωв Лк 24:19 и ένεργοΰσιν α! δυνάμεις εν αυτωв Мк 6:14. δυνατός έν εργω καΐ λόγωсходно с описание Моисея в Деян 7:22.

³³Ср.προφήτης ώς εΐς των προφητών(«пророк как один из пророков»). В западном типе текста Марка словаπροφήτης ώςпропущены, что можно рассматривать как прямую ассоциацию Иисуса с одним из древних пророков, а не схожесть с ними (см. O. Cullmann, The Christology of the New Testament

I. Текстология.

Кратко перечислим текстологические особенности отрывка.

II. Редакция.

Величковский Паисий, преподобный. Автобиография. Житие. ... С. 144.

⁶Подосинов А.В. Указ. Соч.

²⁶  К этой теме мы вернемся ниже.

²⁹  Pyr. 1652-1653.

³⁸  PMIII, p. 145-157.

³⁹  См.: Зубов А.Б. Цит. соч. С. 180; Три аспекта Великой богини прослеживаются в европейском фольклоре, где Богиня оказывается и супругой, и убийцей своего сына (см.: ГрейвсР. Белая богиня. Историческая грамматика поэтической мифологии. Екатеринбург, У-Фактория, 2007. Глава 22. http://www.drui.ru/content/view/202/39/).

⁴¹  Символика брачного соединения Неба и Земли отчетливо прочитывается в памятниках минойского Крита. В Диктейской пещере - древнем минойском святилище, обнаружено огромное количество двулезвийных топоров - образов минойского Зевса, воткнутых в щели сталактитовых столбов, служивших образами Великой богини (Матери-Земли) (топор, как и бык, символизирует Мощь Небес, нисходящую на Землю, и часто изображается между бычьими рогами). Комбинация топора и колонны может интерпретироваться как символ брачного соединения Неба и Земли - центрального момента «пещерных» священнодействий минойцев (см.:Evans A.J.MycenaenTreeandPillarCultandItsMediterraneanRelations// TheJournalofHellenicStudies. 1901. Vol. 21. P. 100-111).

⁵⁷         См.: Руг. 1255c-1256d; 1280-1281.

⁷⁴  Ср. древнеегипетский обычай сопровождения имени каждого умершего именем Осириса (Осирис имярек). Каждый умерший - Осирис, т.е. соединитель божественного и человеческого, победитель смерти.

⁸⁶  KellerM.L. The Eleusinian Mysteries of Demeter and Persephone: Fertility, Sexuality, and Rebirth // Journal of Feminist Studies in Religion. 1988. Vol. 4. No. 1. P. 32.

¹⁰⁴  АфанасьеваВ.К.Гильгамеш... С. 94.

¹²⁰  Ригведа 5.1.7.

¹²¹  Ригведа 1.27.1.

¹²²  ЭлиадеМ. Шаманизм. Архаические техники экстаза. К.: София, 1998. С. 348

¹²⁶         Элиаде М. Цит. соч. С. 347.

¹³⁰       Календарное время ухода Инанны в Подземный мир (см.: Емельянов В.В. Ниппурский календарь и ранняя история Зодиака. СПб., 1999. С. 98).

¹³⁷          Элиаде М. Тайные общества и обряды инициации и посвящения. София: Гелиос, 2002. С. 12-13 (цит. по: Афанасьева В.К. Орел и змея. С. 304).

¹⁴²       Там же. С. 308-309.

¹⁵³       Табл. XII, 203-204.

Вопрос, который вынесен в название доклада, полностью соответствует общей теме наших Чтений этого года. Сам вопрос следует уточнить: не «что такое народ Божий», а «кто входит в народ Божий»? Если задать его еще более точно, то он может прозвучать так: «кого мы можем (или должны) отнести к народу Божьему в контексте XXI века?»

Само понятие «народ Божий», - и это стало ясно именно результатом попытки осмысления страшных уроков XX века, - является понятием не статическим, но динамическим. Это означает, что в каждом веке, если не в каждом поколении, должен быть снова и снова ставится вопрос: кто сегодня входит в Народ Божий?

Прошедший, XX век оставил о себе память как век великих и ужасных трагедий для многих и многих народов: евреев, цыган, крымских татар, чеченцев, калмыков.... Многие из них оказались на грани полного уничтожения. По крайней мере, это так было задумано теми, кто принимал решение и разрабатывал технический проект реализации такого уничтожения.

Я абсолютно уверен, что весь этот ужас для организаторов и исполнителей политики геноцида был прямо связан с поставленной здесь темой: если эти люди не принадлежат к Народу Божьему, то можно ли вообще их считать людьми? Не следует ли их отнести к разряду «недочеловеков», со всеми вытекающими последствиями? Не будет ли правильно и даже гуманно вообще стереть их лица земли?

Разумеется, в ушедшем веке люди, подобные Берия или Эйхману, ТАК не говорили: говорили о высшей расе, о народах-предателях, и т.п. Но, несомненно, ТАК думали. Потому что принимали решение, планировали и организовывали уничтожение миллионов людей, не инопланетяне, а люди, выросшие и неплохо знающие христианскую традицию, язык Библии и Церкви.

Нет сомнения, что так или примерно так, рассуждали, стараясь успокоить свою совесть, многие тысячи людей, которые были прямо или косвенно связаны с этим процессом планирования, разработки и реализации уничтожения этих «недочеловеков».

Нельзя утверждать, что подобный взгляд остался в прошедшем веке. Достаточно бегло посмотреть современные различные издания, сайты, лозунги, чтобы понять, что и сейчас немалое число людей сожалеет, что «великие» европейские людоеды не довели свое «дело» до конца

Сегодня можно встретить довольно немало чутких людей, которые предполагают, что и наступивший, двадцать первый век, может быть не менее кровавым, чем век ушедший. Что ж, это вполне возможно.

Тем актуальнее становится поставленная нами тема: кто же входит в Народ Божий в наступившем веке?

Разумеется, мы попытаемся это понять не с политической, этнической или любой подобной точки зрения, но с библейской.

Для этого мы выделим два критерия:

-  отношение людей к Богу и

-  отношение Бога к людям,

которые будем рассматривать последовательно.

1. Библия показывает, что народом Божьим можно считать такое сообщество людей, которые верят и доверяют в своей жизни Единому и Единственному Богу и только Ему и считают Его своим Господином.

Тогда мы должны считать, что, во-первых, Народом Божьим был, есть и будет до скончания века, разумеется, Израиль - как народ, как этнос, как государство, в конце концов. Это может кому-то нравиться или совсем не нравиться, но это не имеет никакого значения: обетования Божьи непреложны, т.е. никто из людей их отменить или заменить не в состоянии.

Рассуждать или даже богословствовать на эту, все еще, несмотря на прошедшие две тысячи лет, такую острую тему, мне не совершенно не хочется. Лучше я просто предоставлю слово великому апостолу языков:

«Итак по вере, чтобы было по милости, дабы обетование было непреложно для всех, не только по закону, но и по вере потомков Авраама, который есть отец всем нам (как написано: Я поставил тебя отцом многих народов) пред Богом, Которому он поверил, животворящим мертвых и называющим несуществующее, как существующее» (Рим 4.16-17).

«Я говорю то, что завета о Христе, прежде Богом утвержденного, закон, явившийся спустя четыреста тридцать лет, не отменяет так, чтобы обетование потеряло силу» (Гал 3.17).

«Ибо не хочу оставить вас, братия, в неведении о тайне сей, - чтобы вы не мечтали о себе, - что ожесточение произошло в Израиле отчасти, до времени, пока войдет полное число язычников; и так весь Израиль спасется, как написано: придет от

Сиона Избавитель, и отвратит нечестие от Иакова. И сей завет им от Меня, когда сниму с них грехи их. В отношении к благовестию, они враги ради вас; а в отношении к избранию, возлюбленные Божии ради отцов. Ибо дары и призвание Божие непреложны» (Рим 11.25 -29).

Израиль - это неотъемлемая часть Народа Божьего, Его исторический и духовный фундамент, Его стержень, или «ствол», если следовать образности апостола Павла.

Во-вторых, это, разумеется, христиане, прежде дикая, но теперь привитая к основному стволу маслина. Подчеркнем, что речь идет не об какой-то отдельной исторической церкви, но о христианстве в целом, о каждом христианском сообществе, если только оно исповедует Иисуса Сыном Божьим и признает Его своим Мессией, Спасителем.

Основанием, достаточным для такого понимания, является исповедание Петра своей веры и веры всей апостольской общины учеников Господа, и высочайшей, очень горячей оценки, данной Самим Христом этому исповеданию: «Симон же Петр, отвечая, сказал: Ты - Христос, Сын Бога Живаго. Тогда Иисус сказал ему в ответ: блажен ты, Симон, сын Ионин, потому что не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, Сущий на небесах; и Я говорю тебе: ты - Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее; и дам тебе ключи Царства Небесного: и что свяжешь на земле, то будет связано на небесах, и что разрешишь на земле, то будет разрешено на небесах» (Мф 16.16-19).

На протяжении нескольких столетий это исповедание Петра служило достаточным основанием для идентификации последователей, учеников Сына Божьего.

Почти поколение спустя, Иоанн, последний и великий апостол любви, наставляет учеников христовых так: «Всякий, преступающий учение Христово и не пребывающий в нем, не имеет Бога; пребывающий в учении Христовом имеет и Отца и Сына» (2 Ин 1.9).

В третьих, мы не можем вывести за пределы Народа Божьего, всех людей, которые почитают и исповедуют свою веру во Единого Бога и никого, кроме Него.

Разумеется, речь идет о мусульманах. Я отлично понимаю, что многим и многим такое включение мусульман в состав Народа Божьего может не понравиться, или быть даже совершенно неприемлемым.

Но наши личные предпочтения, страхи, предрассудки, фобии, в конце концов, - не имеют никакого значения.

Если воспользоваться языком Библии - Книги Заветов Бога с человеком, то первых мы должны назвать народом Завета, данного людям через Моисея; вторых Народом Божьим, ставшими таковыми через заключение Завета с Иисусом, Сыном Божьим, Мессией, а третьих, ставшими Народом Божьим через заключение Завета через Авраама, великого пророка и избранника Божьего.

Но на этом, список различных человеческих сообществ, которые мы должны включить в состав Народа Божьего, разумеется, не исчерпывается.

В эту семью входят, в четвертых, еще многие и многие люди, принимающие и исполняющие заповеди Завета Бога с люди, заключившие с Ним Завет Ноя.

В него входят огромное число людей, многие из которых даже не подозревают о существовании такого Завета, но неукоснительно его исполняют.

Иногда, исполнителей этого Завета, называют просто порядочными людьми, ибо они, даже не задумываясь, исполняют его основные заповеди: не крадут [практически это означает, что он всегда отдают долги]; не прелюбодействуют; не убивают; почитают родителей; не пьют крови; почитают суды; исполняют данное кому-либо обещание.

В Англии таких людей принято называть джентльменами. В этой связи вспоминается знаменитая и часто цитируемая, но, увы, практически мало востребованная, мысль Г.К. Честертона: «прежде чем человека крестить, из него надо сделать джентльмена».

Я думаю, что таких людей мы не смеем выносить за пределы Народа Божьего. По крайней мере, так считали все древние мудрецы Торы, которые утверждали, что «те люди, которые исполняют Заповеди Ноя, будут иметь часть в жизни будущего века»».

Несомненно, что так же считал и первый апостольский Собор, который, рассматривая основания, при которых вчерашних язычников, уверовавших в Сына Божьего, можно допускать к Крещению, принял решение потребовать от них исполнять Заповеди Ноя: «Посему я полагаю не затруднять обращающихся к Богу из язычников, а написать им, чтобы они воздерживались от оскверненного идолами, от блуда, удавленины и крови, и чтобы не делали другим того, чего не хотят себе»» (Деян 15.19-20).

И еще раз несколько позднее это постановление, основанное на Завете с Ноем, повторяет: «А об уверовавших язычниках мы писали, положив, чтобы они ничего такого не наблюдали, а только хранили себя от идоложертвенного, от крови, от удавленины и от блуда»» (Деян 21.25).

Но и это еще не все. Мы использовали в качестве критерия только одно измерение: «снизу вверх» - отношение людей к Богу.

2. Но нельзя забывать, что есть, и всегда был и будет еще один критерий: отношение Бога к людям.

И здесь нельзя не вспомнить одну из самых замечательных мыслей святых отцов, которую так ярко любил повторять в самые последние годы своей жизни, Митрополит Сурожский Антоний: «Подумайте только - какое счастье жить среди этих людей, которые вокруг нас. И неважно - верят они в Бога или нет.

Бог в них верит!»

Если принять это утверждение всерьез, - а иначе его принять невозможно! - то из него следует, что каждый живой человек, каждое живое человеческое сообщество, в которое Бог верит, которое живет, что на языке Библии означает, что Бог на него надеется, невозможно исключить из состава Народа Божьего.

Таким образом, все человечество, независимо от его разнообразных разделений по очень существенным признакам, следует включить в состав Народа Божьего.

Разумеется, мы понимаем, что выделенных нами признаков, недостаточно. Что сразу же встает вопрос - а как же соотносятся между собой отдельный части (семьи, ветви, колена, в конце концов) Народа Божьего. Иными словами, кроме критериев «вертикальных», надо бы еще рассмотреть критерии «горизонтальные».

Нетрудно представить себе такую картину, или зрительный образ. В центре - как стержень - Израиль. Вокруг него - люди, входящие в Церковь Христову. Вокруг них - строгие монотеисты, мусульмане. А вокруг них - люди, живущие по Завету Ноя. Получается своего рода система концентрических кругов.

И уже совсем на периферии - все остальные люди, независимо от их веры, но в которых верит Сам Бог.

Картина очень красивая, но, увы, явно недостаточная. Она, если так можно выразиться, слишком плоская. В ней не хватает объема, который привносит не наши «вертикальные» критерии, а слова Самого Сына Божия.

Пройти мимо 25-й главы Евангелия от Матфея совершенно невозможно, а это прямые слова Самого Иисуса.

«Когда же приидет Сын Человеческий во славе Своей и все святые Ангелы с Ним, тогда сядет на престоле славы Своей, и соберутся пред Ним все народы; и отделит одних от других, как пастырь отделяет овец от козлов; и поставит овец по правую Свою сторону, а козлов - по левую. Тогда скажет Царь тем, которые по правую сторону Его: приидите, благословенные Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира: ибо алкал Я, и вы дали Мне есть; жаждал, и вы напоили Меня; был странником, и вы приняли Меня; был наг, и вы одели Меня; был болен, и вы посетили Меня; в темнице был, и вы пришли ко Мне. Тогда праведники скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, и накормили? или жаждущим, и напоили? когда мы видели Тебя странником, и приняли? или нагим, и одели? когда мы видели Тебя больным, или в темнице, и пришли к Тебе? И Царь скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне. Тогда скажет и тем, которые по левую сторону: идите от Меня, проклятые, в огонь вечный, уготованный диаволу и ангелам его: ибо алкал Я, и вы не дали Мне есть; жаждал, и вы не напоили Меня; был странником, и не приняли Меня; был наг, и не одели Меня; болен и в темнице, и не посетили Меня. Тогда и они скажут Ему в ответ: Господи! когда мы видели Тебя алчущим, или жаждущим, или странником, или нагим, или больным, или в темнице, и не послужили Тебе? Тогда скажет им в ответ: истинно говорю вам: так как вы не сделали этого одному из сих меньших, то не сделали Мне. И пойдут сии в муку вечную, а праведники в жизнь вечную» (Мф 25.31 - 46).

Эти слова Иисуса, в которых с любого человека не спрашивается ровным счетом ничего о его вере, о богословии, о догматике и канонике, но только о самых простых, доступных каждому человеку жизненно важных поступках, делают любые картины или модели соотнесения различных семей, входящих в Народ Божий просто неуместными.

У Господа Свое представление - кто войдет, а кто не войдет в Народ Божий. И спорить с ним, представляется, по меньшей мере, делом неразумным.

В заключении, можно поставить вполне разумный вопрос: а зачем все эти рассуждения вообще нужны?

Мой ответ таков: если я знаю, что вот этот очень неприятный мне человек (или сообщество людей) - также как и я, члены Народа Божьего, то я не имею права бросить в них (него) камень, и даже сказать об этих людях что-то оскорбительное.

И тогда появляется надежда, что XXI век не будет последним в истории человечества.

О изучении Писания в раннем монашестве (по материалам древних иноческих уставов и патериков)

Совместное чтение Писания - это древняя церковная традиция, весьма разнообразная в своих проявлениях. Но сегодня в эту сферу пришло множество людей, не знакомых с этим опытом, но учащих других, «как надо». С их точки зрения, чтения становятся «православными», когда: а) обязательно присутствует священник, б) участники не доверяют своему духовному опыту, опасаясь впасть в прелесть или выродиться в секту, в) на группе не рассуждают о своем понимании Писания, а только изучают святоотеческие толкования. Огрубляя, Писание представляется ребусом, для разгадывания которого требуются святые отцы. Что же сказать на это? Этот этап проходил и автор данного текста. Как бы ни читалось Писание, хорошо, что Слово Божие читается в принципе - оно будет действовать в верующих, подкрепленное надежными толкованиями. Плохо, что все другие формы чтения при этом признаются еретическими. Чтобы показать, что возможны и другие подходы, мы обратимся к опыту ранней монашеской традиции, IV-Vвекам, известным многочисленными примерами святости. С другой стороны, некоторые крайности присутствуют и в современном «научном» исследовании Библии, когда в том числе верующие ученые оказываются в зависимости от проблематики, навязанной библеистике светскими исследователями; и, соответственно, нам хотелось бы проследить, зачем читали Писание в древности.

Итак, нам предстоит ответить на вопрос о цели и форме изучения Писаний в раннем монашестве. При этом мы не будем касаться собственно экзегезы - о теории четырех смыслов Писания, экзегетических школах и их принципах существует большое количество материалов для заинтересованного исследователя.

Основываться мы будем на следующих памятниках: «Достопамятные сказания о подвижничестве святых и блаженных отцов» (или «Египетский патерик»), «Палестинский Патерик», а также «Древние иноческие уставы», собранные еп. Феофаном, затворником Вышенским^[I]. Это известные произведения, новым будет только угол зрения, под которым мы предлагаем их рассмотреть.

О важности чтения Писаний в этих сборниках говорится пространно и много. «Как рыба не может жить без воды, так душа без безмолвия и поучения в Божественных Писаниях не может спастись» (1111 2:45) Авва Епифаний говорил: «Незнание Писаний есть великая стремнина и глубокая пропасть; незнание Божественных законов есть предательство своего спасения» (ДС, 144:10, 11). Как мы видим, изучение Писаний преследует не абстрактно-академическую цель: от этого зависит спасение человека.

Изучение Писаний не преследует цель получения большого объема знаний:

«Когда читаешь, читай с усердием и не ищи многих слов, ибо и одно слово может возбудить ко спасению» (1111 2:190). Один из старцев, Вениамин, перед смертью дает своим ученикам один-единственный совет: «Вот что делайте, и можете спастись: Всегда радуйтесь. Непрестанно молитесь. За все благодарите (1Фес.5:16-18)». Монахи этого периода и на практике показывали, как жить по Писанию: подставляли другую щеку (ДС 131:3), не имели двух одежд и не заботились о завтрашнем дне (ДС 125,6:5).

Если говорить о плодах, то изучение Писания помогает справиться со страстями, наполняет душу радостью и показывает, как следует поступать:

«Частое поучение в Божественных Писаниях усыпляет вещественно-любивые страсти, как диких зверей» (ПП 2:55) «Поучайся в Божественных Писаниях, ибо, как вино утишает скорбь и прелагает печаль сердца на радость, так Слово Божие, сие духовное вино, преисполняет душу радостью и весельем, когда оно усердно и внятно приемлется» (ПП 2:105). «Некто спросил авву Антония: что мне делать, чтобы угодить Богу? - Что велю тебе, отвечал старец, то соблюдай: куда бы ты ни пошел, всегда имей Бога перед своими очами; что бы ты ни делал, имей на это свидетельство в Священном Писании; и в каком бы месте ты ни жил, не скоро уходи оттуда» (ДС, 17:3). Если же внутренней работы не происходит... «Как нет пользы сеять на заросшем месте, ибо там дикие травы заглушают пшеницу, - так не пользуют души и словеса Писаний, если она скрывает в себе дикие корни похотей и помыслов страстных» (ПП 2:141). Вообще, «желающий угодить Богу должен не только читать Слово Его, но и быть искусным в деле, неленостным, не преданным суете» (ПП 2:79).

Призывы к трезвению преп. Пахомия заканчиваются смелым заявлением: «Если вы будете себя воодушевлять таким образом каждый день, братие мои, то увидите, как Бог вскоре возобитает в вас, как в Своем храме; а с Ним вы не только не будете бояться никаких козней вражеских, но всегда будете просвещаемы Духом Святым, который, лучше тысячи наставников, поведет вас незаблудным путем спасения и подаст вам духовное ведение, какое не может сообщить никакая мудрость человеческая». (ДИУ, 50­51). Эта идея о необходимости чистоты, а не знаний, и о том, что подлинное понимание Писаний приобретается Духом, во многих формах присутствует в монашеской культуре того времени. Так, образованнейший авва Арсений не говорит поучений, желая сначала выучить азбуку подвижничества (ДС 32:5-6). Авва Пимен отказывается вначале говорить о высоких вещах Писания, но беседует о помыслах (ДС 365:8). Об приоритете чистоты, а не знаний, учит авва Феодор, ученик Пахомия Великого: «Желающий понимать Писание должен заниматься не столько чтением толкователей, сколько очищением сердца от плотских пороков. Если сии пороки будут истреблены, то по снятии покрывала страстей душевные очи будут созерцать тайны Св. Писания. Ибо оно не с тем открыто от Св. Духа, чтобы мы его не знали; темно же оно от того, что душевные очи наши закрываются покровом пороков; а если им возвращено будет естественное их здравие, то и одного чтения Св. Писания достаточно будет для уразумения истинного смысла его, и не будет нужды в пособии толковников, подобно тому, как телесные глаза не нуждаются ни в какой науке для видения, если только они чисты и нет темноты. От того-то и у самих толкователей произошло столько разностей и погрешностей, что, приступая к толкованию Св. Писания, не заботятся об очищении духа: по причине нечистоты сердечной они не только не видят света истины, но еще придумывают много противного вере». (Писания преп. Иоанна Кассиана Римлянина, кн. 5, гл. 35). Учителя Палестинской пустыни советуют обращать внимание на состояние души - ее наготу, т.е. свободу от поглощенности чем-либо еще, и внутреннее безмолвие: «Представь Богу ум нагим, и привлечешь невидимую Божественную помощь» (1111 2:113). «Бегай шума мирского, люби безмолвие, восприми кротость и терпение, умири нечинные помыслы, очисти душу и сердце, и воспримешь глубоко в сердце словеса Божественных Писаний, кои суть духовная пища» (ПП 2:140).

А что делать, если такая чистота не приобретена, и душу, напротив, борют страсти? Интересно, что и тогда читать Писание полезно - конечно, для человека, осознающего нужду в очищении: «Надлежит нам всегда прибегать к чтению и поучению в Божественных Писаниях, гнев ли смутит сердце или похоть разжжет плоть, или нападут злые помыслы, или другое что встретит душа вредное. Читающего Божественные Писания и поучающегося в них день и ночь Пророк сравнивает с деревом, насажденным при исходищах вод, ибо и душа, насажденная при водах Божественных Писаний, напояясь ими, расцветает и богатеет духовными плодами и, собирая в себе росу Всесвятаго Духа, погашает огнь внешних бед и внутренних страстей» (ПП 2:160). Здесь важно постоянство: «Прилежи внимательному чтению Божественных Писаний и не ленись часто приступать к нему, понимаешь ли силу слов или не понимаешь, ибо частое поучение в нем разрешит непонятное вначале. Часто, чего не поймем ныне, поймем завтра, благодатию Бога, невидимо разверзающего ум наш разумети Писания» (ПП 2:74).

Эта идея о том, что верное познание невозможно приобрести «вдруг», по цитатам (любителей цитат называли «торговцами чужими изречениями» - ДС 527:3), что требуется познание Писания опытом, многолетним углублением в Слово, в корне противоречит сегодняшней культуре, когда ответы нужны сейчас и сразу (ср. поиск старцев новоначальными христианами). Мысль о том, что правильный ответ может не даваться длительное время, его надо «вымолить», кажется некоторым еретической, а иным - ненаучной. Между тем, мы встречаемся с многочисленными примерами того, как великие старцы признаются в отсутствии ведения по тому или иному вопросу (ДС 426:9, 22:17), или же предпринимают трехдневный молитвенный подвиг, чтобы разъяснить недоумения относительно того, кем был Мелхиседек (ДС 136:8). В случае с трудным местом из книги Левит преп. Антоний просит Бога послать ему не больше не меньше как Моисея, чтобы он изъяснил трудное место - и в ответ слышит голос, говорящий с ним (ДС 27:26). Кстати, из этих примеров видно, что монахи читали оба завета, и советуют это делать и другим: «Я читаю Новый Завет, но не забываю и Ветхого» - говорит Сисой в ответ на просьбу о наставлении (ДС 477:29).

При этом, конечно, признается и то, что некоторые прозрения бывают от бесов (ДС 19:12), чем только подтверждается справедливость слов ап. Павла о необходимости все испытывать (1 Фесс. 5:21). Также Писание не должно использоваться для прений и демонстрации себя, своих способностей, и состязаний с другими: «Авва Амон Раифский говорил авве Сисою: когда читаю Писание, то помысл внушает мне заботиться о витиеватом слове для состязаний. - В этом нет пользы, сказал ему старец, но лучше в чистоте ума ищи для себя безыскусственной простоты слова» (ДС 471:15).

В каких формах происходит изучение Писания?

В древности мы не находим примеров группового изучения Писаний в том виде, который практикуется сегодня. Отчасти это связано с тем, что книги дороги, и всегда стоит вопрос: иметь книгу для поучения себя и братии или, продав ее, раздать милостыню (ДС 526:1).. Братья нередко выбирают второе - потому что для них важно не Библия как таковая, а жизнь по Слову Божию. Большинство простых монахов книг не имеют, или имеют частичные списки. Естественно, о сборниках толкований идет речь только в случае огромных общежительных монастырей, где имеются библиотеки. Поэтому мы встречаемся с беседами настоятеля, которые имеют продолжение в последующих обсуждениях братии, т.наз. братских собеседованиях (ДИУ). При этом подчеркивается, что просто так, без благоговения рассуждать о Писании - опасно (ДС 84:2).

В древности существуют еще две важные формы работы с Писанием - заучивание текста наизусть и богомыслие.

С заучивания наизусть псалмов начинается монашеская жизнь, и без такого изучения Писания человек не может быть монахом, ведь не одежда делает монаха, а внутреннее содержание ума. Некоторые заучивали наизусть и целые книги Нового Завета (ДИУ, 129:166-167). Впрочем, только лишь знанием наизусть это не ограничивается.

Богомыслие - вторая специфическая форма работы с Писанием, упоминаемая в это время. Это постоянное обращение к темам чтения, размышление над ними. Предписывалось: в Церковь ли идут или из Церкви, в трапезу или из трапезы, дома ли сидят за работою или работают в пекарне, в саду и в поле, идут ли путем куда, или плывут в лодке, — во всех обстоятельствах,— телом дело делать, а ум занимать каким либо местом Писания. Приведя на память место Писания, повторяли его мысленно, пытаясь понять, что есть в нем и чему оно учит. Переходить от одного места к другому не спешили, и на обдумывание могли уходить целые дни и недели. Так, авва Ахилла длительное время наедине сам с собой вслух рассуждает о Быт. 46:3 (ДС. 79:5). Описывается и такой случай. Однажды погонщик верблюдов пришел к авве Иоанну Колову, чтобы взять у него корзин и пойти в другое место. Авва взошел в келью, чтобы вынести ему своего плетенья, и забыл об этом, ибо ум его был устремлен к Богу. Погонщик опять просил и стучал в двери. Авва Иоанн, входя в келью, опять забыл о нем. Когда же погонщик застучал в третий раз, то авва, входя в келью, твердил: Плетенье - верблюд, плетенье - верблюд. Это твердил для того, чтобы не забыть (ДС 213:29).

Если же встречалось недоумение по темноте места или кажущемуся несогласию его с другими местами, братья не тотчас беспокоили вопросом о нем старших, но наперед сами старались решить его, неоднократно принимаясь за обсуждение остановившего их места, и в молитве испрашивая просвещения свыше.

Где критерии того, что все перечисленные формы работы с Писанием действительно будут вести ко спасению? Свт. Феофан пишет, что в общежительных монастырях правильное богомыслие воспитывалось посредством собеседований, которые вели аввы и смотрители домов (настоятель, кстати говоря, вовсе не обязательно является клириком: у пресвитеров в древней Церкви иная задача - священнодействие Св. Христовых Таин). Там же, где монахи живут разрозненно, они научаются жизни во Христе от своих старцев, в личном общении. Впрочем, старцы иногда совершенно не говорят поучений, предпочитая учить собственным примером (ДС 428:1). Т.е. правильное понимание Писаний воспитывается не столько по книгам, сколько из живого опыта общения с носителями Духа.

Вообще, у изучающего патериковые записи и монашеские уставы складывается впечатление, что изучение Писания в этот период не является ни автономным научным знанием, ни какой-то самостоятельной формой возрастания в церковной жизни. Оно неотделимо от безмолвия и молитвы, обнимающей весь день

христианина, от советов с духовно опытными людьми, от частого причащения Св. Христовых Таин, - наконец, от общей жизни - совместного труда, трапезы, которые также являются включенными в ткань духовной жизни.

Итак, мы можем заметить, что изучение Писания в древнем монашестве было сугубо практическим делом и было ориентировано на очищение от страстей и познание воли Божией. Писание следовало читать не для умножения знаний, но для спасения. Важно не столько читать комментарии, сколько подготовить свою душу - безмолвием, чистотой, молитвой, чтобы в нее вселился Святой Дух и Сам просветил лучше всяких наставников. В древнем монашестве существуют две специфические формы работы с Писанием - заучивание его наизусть и постоянное богомыслие. Обеспечивается правильное толкование Писания, во-первых, регулярными наставлениями старших в монастыре, которые сопровождаются еще уточняющими беседами самих братий, и, во- вторых, всем строем духовной жизни - зачастую, не словами, а примером старцев, которые на деле исполняют Писание.

Спасибо за внимание.